Тьму талантів пестила удача.
Як мене про Львів хтось запитає,
Оповісти і життя не стачить.
Не дивишся. Що ж, не дивись не треба.
Забув ім’я: «Ми поруч – вони зайві»,
І пряність поцілунків просто неба,
Серед ожин, у сонячному сяйві.
Ти засинаєш, а мені не спиться.
Мережать ліхтарі оздобу стелі.
Знов насуває марень колісниця,
Немов піщані порохи пустелі.
Жую думки, ніби корова гичку:
Набитий потяг, натовп без квітка…
Осінній ліс, а ти знайшов суничку,
Я відчуваю як тремтить рука,
Губами забираючи з долоні
Пахучий несподіваний сюрприз…
Гриби під палим листям на осонні…
Шалений морок тимчасових криз…
Позаду все за швидкими роками.
Не сваримось. Устоялось життя.
Ти спиш. А я все лину за думками
В ті дні де ти шептав моє ім’я.
Слова вживати зайвий раз не варто.
Вони перегоряють ніби ватра,
Лушпиння зоставляє по собі.
Любов моя весь світ твій обтікає,
Немов ріка, що острів зберігає,
І все моє життя – одній тобі.
Для мене ти завжди – одна єдина,
Лише тобою повна моя днина.
Аж почуття не знають берегів,
Не ображайся на моє мовчання,
В нім ніжності до тебе та кохання,
Уголос не утнеш, забракне слів.
Життя квітневим потічком сурмить,
Щезає, як з'являється, у мить,
Складає час у кам’яний архів.
Здається щойно пелюстки струміли,
А вже сніги усе заполонили,
Бурульками звисаючи з дахів.
Ось тільки від колиски пару кроків,
А за спиною безліч довгих років,
Зсипає плоть осінній лейтмотив.
Та Душу ваблять ще природи шати,
І серце не бажає сумувати
Наповнене любов’ю до країв.
В каждой шутке есть доля…
Нащёлкала пейзажей за окном,
Другое время суток, освещение…
И разбирая снимки за компом,
Вдруг увидала: снято привидение.
Едва заметны глаз и голова,
Всё соткано из марева туманов,
Два чудные огромные крыла…
Сама снимала. Никаких обманов.
Зову супруга: «Глянь-ка, ангелок!
Я только лишь на снимке увидала».
Супруг, от смеха, говорить не мог:
«Ты голубя спугнула и засняла».
Ананасы в шампанском… ананасы в шампанском…
Нет, не то, Северянин, избежим плагиат.
Каннеллони с томатом! Каннеллони с томатом!
Этот красочный соус, он во всём виноват!
Соблазнил остротою, песни строчки напомнил,
Эх, когда б не изжога через пару часов…
Каннеллони с томатом этот вечер заполнил
Послевкусием длинным в странных звуках басов.
Каннеллони с томатом! Каннеллони с томатом!
Где же взять другой соус на сто метров пути?!
Каннеллони с томатом! Каннеллони с томатом!
Ах, томатный наш соус, прощай и прости.
Коты не орут, а говорят,
У нас – апрель, а у них ещё март:
Весна и любовь. Свиданий азарт…
Все ночью серы, никто не свят.
Зачем искать, или даже ждать,
Когда можно просто громко позвать?!
И пусть потом будет много котят…
Все ночью серы, никто не свят.
И тех, кто останется, кто уйдёт,
Никто не осудит, так каждый живёт.
Глаза в темноте у всех ярко горят,
И все ночью серы, никто не свят.
Это всегда удивляет,
И нигде не найду ответ:
Тюленей жир согревает,
А меня, почему-то, нет.
Медведи несколько месяцев
Без пищи зимой живут.
А я, лишь полночь завесится,
Ищу, что поесть бы тут.
С мужчинами ясно всё вроде,
Ночами спят крепким сном.
Вот кошки и мышки, в природе,
Едят и ночью, и днём.
Так может от них завещаны,
Нам ум, и этот изъян?!
Как видно, походят женщины
Отнюдь не от обезьян.
[Ко дню строителя]
Строить дом и отношения,
Подчинённых и семью,
Строить хитрый план отмщения,
Жизнь другую и свою,
Что-то строить из себя,
Строить глазки, строить рожи…
Ты – строитель? Мы все – тоже,
Строим, мыслями скрипя.
Ты говоришь ей: «Милая!
Какая ты красивая…»
Приходишь с ней домой,
И мне: «Полы домыла?
Картофель доварила?
Иди собаку мой!»
Она ночами лает,
Диваны раздирает…
Мне не понять в чём суть
Такой несправедливости,
Не мне, а ей все милости.
Коль так ещё чуть-чуть,
То стану я собакою,
И весело загавкаю
Из всех собачьих сил,
Обгажу тебе тапок,
Нарву из кресел тряпок,
Что б ты меня любил.