Двадцать семь дней Мейегор пролежал без чувств. На двадцать восьмой прибыла королева Алис и привезла с собой пентошийскую красавицу по имени Тианна из Башни. Все знали, что та в изгнании была любовницей Мейегора — и его королевы тоже, как поговаривали. Королева-мать, повидавшись с Тианной, поручила короля ее единоличным заботам, что немало обеспокоило сторонников Мейегора.
На рассвете тридцатого дня король очнулся и вышел на стену замка. Восторженных кликов не слышалось только в Памятной септе, где Сыны Воина собрались на утреннюю молитву. Мейегор, не предупредив их, сел на Балериона, перелетел с холма на холм и поджег храм. Тех, кто пытался спастись, убивали лучники и копейщики. Крики горящих заживо людей разносились по всему городу, и пелена дыма, как пишут мейстеры, висела над Королевской Гаванью целых семь дней.
Это было лишь началом войны Мейегора с орденами Веры. Верховный септон оставался стойким его противником, но Мейегор переманивал к себе все больше лордов. В битве при Каменном Мосте Честные Бедняки гибли сотнями — говорят, что Мандер на двадцать лиг стал красным от крови. После и мост, и обороняющий его замок стали звать Горьким.
Еще более ожесточенное сражение развернулось на развилке Черноводной, где против короля выступили тринадцать тысяч Бедняков, сотни рыцарей из отделения ордена в Каменной септе и сотни ополченцев, выставленных мятежными лордами, речными и западными. Битва длилась до ночи и завершилась победой короля Мейегора: Балерион, несмотря на дождь, сеял смерть по всему полю брани.
Ордена Веры и Мейегор так и остались непримиримыми врагами. Этой вражды не смягчила даже загадочная смерть верховного септона в 44 г., после коей его куда более сговорчивый преемник распустил и Мечи, и Звезды. Среди нескончаемых войн Мейегор раз за разом вступал в брак, пытаясь зачать наследника — но, вопреки всем стараниям на брачном ложе и вне его, оставался бездетным. Он брал в жены заведомо плодовитых женщин, сделав их прежде вдовами, но рождались от него лишь уродцы без глаз, без рук и без ног, непонятно какого пола. Говорят, что после рождения первого такого ребенка он и лишился разума окончательно.
Одно великое дело он, впрочем, все же совершил: достроил Красный Замок в 45 г. Строительство начал король Эйегон, продолжил Эйенис, но завершил его Мейегор. Он пошел дальше того, что замышляли отец и брат: воздвиг внутри большого замка еще один, окруженный рвом, который после стали звать крепостью Мейегора. Более того, он приказал прорыть множество подземных ходов. Снабженные ложными стенами и ловушками, они пронизали весь холм Эйегона. Надзор за строительством, как видно, помогал забыть Мейегору об отсутствии у него наследника. Он назначил новым десницей своего тестя лорда Харроуэя и поручал ему все государственные дела, а сам занимался одним лишь замком.
Но даже и это свершение, как всегда у Мейегора, было чревато ужасами. По окончании строительства король задал роскошный пир для каменщиков, каменотесов и прочих возводивших его мастеров. На третий день пиршества их всех предали мечу, дабы никто, кроме короля, не знал секретов Красного Замка.
ИЗ КНИГИ АРХИМЕЙСТЕРА ГИЛЬДЕЙНА
Едва завершив Красный Замок, Мейегор приказал очистить холм Рейенис от руин Памятной септы, где еще лежали кости и прах погибших там Сынов Воина. На ее месте он задумал выстроить огромную «драконью конюшню» — жилище, достойное Балериона, Вхагара и их потомков. Так началось строительство Драконьего Логова. Неудивительно, что рабочих для этой цели найти оказалось трудно — ремесленники просто бежали из города; пришлось королю взять для работ узников из городских тюрем, а надзирали за ними мастера, выписанные из Мира и Волантиса».
В 43 г. племянник короля принц Эйегон попытался отвоевать трон, принадлежавший ему по праву, и пал в Битве у Божьего Ока, оставив жену (родную сестру) Рейену и двух дочерей-близнецов. С ним погиб и дракон его Ртуть.
Позже, в 45 г., Мейегор начал новую кампанию против остатков Мечей и Звезд, не сложивших оружия по приказу нового верховного септона. Согласно летописи того времени, король привез из похода две тысячи черепов, будто бы вражеских. На самом деле это были останки мирных крестьян, попавшихся ему под горячую руку. Возмущение против Мейегора росло и множилось.