Немногое время спустя король, с одобрения сира Отто Хайтауэра, объявил о своем намерении жениться на его дочери леди Алисент, бывшей ранее сиделкой Старого Короля. В стране этот брак большей частью приветствовали. Рейенира, признанная наследница, тоже хорошо приняла невесту отца, которую давно знала. Не радовались лишь на Драконьем Камне (принц Дейемон, по слухам, высек слугу, принесшего ему эту весть) и на Дрифтмарке (ибо король отверг Лейену, дочь лорда Корлиса и принцессы Рейенис).
Одним из последствий брака Визериса и Алисент стал союз Дейемона с Морским Змеем. Устав дожидаться короны, которая постоянно от него отдалялась, принц решил мечом добыть себе королевство. Он и Корлис Веларион объединились против другого сообщества, называемого также Триархией: в него входили Лисс, Мир и Тирош, действовавшие заодно с самого Кровавого Века. В Семи Королевствах поначалу одобрили кампанию принца и лорда, но вскоре те сделались еще большим злом, чем пираты, коих намеревались искоренить.
Война с тремя городами началась в 106 г. Вкладом Велариона был флот, вкладом Дейемона — дракон Караксес, мастерство военачальника и бойцы. Под его знамя стекались младшие сыновья лордов и безземельные рыцари. Визерис снабжал их золотом и припасами.
В последующие два года они одержали много побед. Дело увенчал поединок, в коем принц Дейемон убил мирийского адмирала Крагхаса Драхара по прозвищу Кормилец Крабов. (Узнав в 109 г., что Дейемон объявил себя королем Узкого моря, Визерис будто бы сказал, что согласен на это, лишь бы братец убрался подальше.) Но торжествовали они преждевременно: на будущий год Триархия сколотила новый флот и новое войско, а Дорн стал ее союзником в борьбе против неоперившегося Дейемонова королевства.
В 107 г. у Визериса наконец появился сын: Алисент родила ему Эйегона. За первенцем последовали сестра Элейена, его будущая невеста, и еще один мальчик, Эйемонд. С рождением сына вновь ожил вопрос о наследнике. И королева, и отец ее, королевский десница, гневались на то, что дочь Эйеммы поставлена выше их отпрыска. Сир Отто в своем негодовании зашел чересчур далеко, и в 109 г. его сменил лорд Лионель Стронг, показавший себя хорошим мастером над законом. В глазах короля Визериса дело пересмотру не подлежало: Рейенира оставалась его наследницей, и никаких доводов в пользу обратного он не желал слышать. Оставалось, впрочем, решение Большого совета 101 года, где мужскую линию предпочли женской.
В летописях и письмах того времени упоминается «партия королевы» и «партия принцессы». После турнира 111 года их стали называть проще: «зеленые» и «черные». Королева Алисент тогда облачилась в зеленое платье, а Рейенира — в цвета дома Таргариенов, черное с красной отделкой, чтобы ни у кого не осталось сомнений в ее правах на престол. К тому же турниру вернулся домой Дейемон, король Узкого моря. С Караксеса он сошел в короне, но преклонил перед братом колено и протянул ему свой венец в знак вассального повиновения. Визерис поднял его, вернул ему корону и расцеловал в обе щеки: он любил брата вопреки всем несогласиям между ними. Все бывшие при этом возликовали, а больше всех Рейенира. Она тоже любила своего неугомонного дядюшку — возможно, нежнее, чем подобает племяннице, но в этом авторы противоречат друг другу.
Всего пару лун спустя Дейемон был отправлен в изгнание. Источники опять-таки расходятся в причине сего события. Одни, как Рунситер и Манкен, полагают, что Визерис и Дейемон поссорились (братская любовь способна выдержать далеко не все). Другие говорят, что это Алисент (по наущению сира Отто, возможно) настояла на скорейшем отъезде принца. Среди многих авторов выделяются двое, высказавшиеся относительно этого наиболее полно.
Септон Евстахий написал свою книгу «Царствование короля Визериса Первого и последовавшая за ним Пляска Драконов» уже после конца войны. Слог у него сухой и высокопарный, однако он явно был конфидентом Таргариенов и весьма точно пишет о многих вещах. Иное дело «Грибные заметки». Авторство их принадлежит Грибу, карлику трех футов росту, но с огромнейшей головой и огромным же, по его словам, членом. Был он придворным шутом, и все думали, что он полоумный, потому и говорили при нем без стеснения. Рассказы его, продиктованные неизвестному писцу, повествуют о заговорах, убийствах, любовных свиданиях и прочем, все это в мельчайших подробностях. Две эти книги во многом противоречивы, но порой на удивление сходны.