Однако, хоть "Лганье перед самими собой у нас еще глубже укоренилось, чем перед другими" (Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч. — 9. — СПб, 1895. — С. 453), но трудно врать самому себе постоянно. Поэтому "В этом мире уже не довольствуются обманом, а с помощью целого комплекса принудительных и поощрительных мер добиваются его трансформации в самообман" (Шахназаров Г. Этот прекрасный новый мир в этом пресловутом 1984 г. // Иностр. лит. — 1979. - # 7. — С. 228); мне кажется, что самообман — это новая ступень совершенства по сравнению с простым враньем, даже перед самим собой.
Итак, способные ученики великого учителя реализовали известную рекомендацию: "…народ по природе своей непостоянен. Легко убедить его в чем-то, но трудно утвердить в этом убеждении. Поэтому нужно поставить дело так, что, когда люди больше не верят, можно было бы заставить их верить силой" (Макиавелли Н. Князь // Сочинения. — М.-Л.: Academia, 1934. — С. 235). А вера необходима, даже вера активная. Ибо "есть вещи, которые запрещено отрицать, осуждать, хвалить, делать, упоминать, но нет таких, от которых запрещено скучать" (В.Леви) — а когда люди от чего-то скучают, это уже достаточно нехорошо. А чтобы не было скучно, можно создать оппозицию, возглавляемую правительством (11 путешествие Ийона Тихого).
Самообман может зайти очень далеко — "Существуют методы, при помощи которых жертву можно превратить в соучастника преступления; есть и такие, которые позволяют жертвам долго верить, что они не только не поступают плохо, а, наоборот, спасают определенные ценности" (Мифотворчество Томаса Манна).
И наконец, дело доходит до"…выбора между добром и злом при полной невозможности (о ней и помыслить нельзя!) относительности этих полюсов. На деле же существует социальная техника нарушения их мнимой ненарушимости" (Мифотворчество Томаса Манна).
Не думайте, что вы понимаете разницу и границу и никогда ее не перейдете — "если это продолжается долго, исчезает разница между тем, у кого грязные только руки, а сердце золотое, и тем, кто черен весь насквозь" (Мифотворчество Томаса Манна).
Итак, создав потребителя, не имеющего моральных ценностей вне системы обмана, социальный иллюзионизм обретает устойчивость и замкнутость (Альфред Целлерман. Группенфюрер Луи XVI). Человек создал себе систему, система создала себе человека.
Правда, этот счастливый конец достигнут лишь на бумаге. В жизни роль социального иллюзионизма ограничена; человек все же обычно кое-что понимает. Но роль социального иллюзионизма в жизни общества может со временем возрасти, потому что вранье ничем не хуже правды, даже несет больше информации об источнике вранья — "…ложь раскрывает не меньше, чем правда. Иногда даже больше". (Кристи А. Чаепитие в Хантербери // Смена. — 1979. - # 17. — С. 23).
Однако вранье труднее адекватно расшифровать. Мир "с враньем" труднее для понимания и существования, поэтому — по крайней мере, в исторической перспективе — вранье осуждается моралью. Однако не исключено, что, по мере улучшения умственных способностей, человек научится пользоваться высокой информативностью. Прогрессирует со временем и надлежащим образом мораль.
Каково будущее систем социального иллюзионизма? Они, по-видимому, гибнут со своим материальным субстратом — соответствующим государством. Конечно, новый класс может использовать детальки от предшествующей системы — достаточно продажный журналист будет служить капиталисту так же, как и феодалу, но в целом систему придется менять. Более того, на первых порах именно ее уничтожение будет одной из целей. А может ли система социального иллюзионизма погибнуть без государственной революции? У Лема эти системы гибнут от внешних причин вместе с государствами, которые в большой мере на них держались ("11 путешествие Ийона Тихого", "Альфред Целлерман. Группенфюрер Луи XVI"), либо показаны вполне устойчивыми ("13 путешествие Ийона Тихого", "26 путешествие Ийона Тихого"). Так что на этот вопрос у Лема ответа нет. Можете фантазировать сами.
3. Путь от биологии
Эволюция шла различными путями — ведь она слепа, это слепой скульптор, который не видит собственных творений и не знает — откуда ему знать? — что с ними будет дальше.
Лем Ст. Формула Лимфатера.
В биологии нет ничего небиологического. Это не игра в слова — просто биологическая эволюция была длинна. Неудачные модели Генерального конструктора нашли место в божественном Политехническом музее — эволюция не разбирает на детальки. Чем ограничены модели?
Биология стоит на фундаменте химии, она — на физике. Не могла эволюция сделать человека с термоядерным источником энергии — а как было бы здорово? Не могла эволюция сделать человека с фторопластовыми шарнирами, не боящимися отложений солей. А ведь надо соблюсти еще и законы биологии. И стоит в музее, на почетной витрине, за большой алмазной лупой, маленький муравей, предвосхитивший лемовскую "формулу Лимфатера", овладевший мгновенным схватыванием обстановки, но остановленный законами биологии перед последним шагом к совершенству.
Но даже ничему не противоречащее новое свойство проходило строгий отбор. Оно должно было увеличить выживаемость, иначе нет причин для закрепления этого свойства. Красивы и изящны бакенбарды, но они могут помешать бегать через кусты (Стругацкие А.Н., Б.Н. Малыш). Новое свойство будет полезно потом — недостаточная мотивировка. Эволюция не может создавать органы, которые совершенно бесполезны в зародыше (лемовская "Формула Лимфатера"). Тот, кто провертел первую дыру в камне, был, конечно, первым homo sapiens (Стругацкие А.Н., Б.Н. Понедельник начинается в субботу), но если он и без того "ел, пил, спал в свое удовольствие"?
Но и это не последний барьер. Свойство, проверяемое на биологическую целесообразность, должно наследоваться — генетически или путем научения (сознательного или бессознательного). Не наследуется генетически умение извлекать корни седьмой степени в уме. Не удается обучать детей "не набивать шишки".