Рахматуллаев вынул рацию:
— «ПТН один», доложить результат, — потребовал он от Тахамтана.
— Все девять целей поражены. Шесть двухсотых и три трёхсотых. Самостоятельно передвигаться не могут…
— ДПС-четыре на связи. Кого там штыряете? — раздалось из рации, прервав доклад. — Совсем рядом с нами, что-то бабахнуло.
Старший лейтенант переглянулся с капитаном.
— Да дай ты им координаты, — махнул рукой Воробьёв. — Чего тратить боеприпасы. Пусть и частники отработают свои вводные. Погоняют твоих бойцов. Хотя захват был и в прошлый раз. Можно сказать, план перевыполнили. И пойдём.
— ДПС-четыре чтобы всё зафиксировали как положено… По минимуму. На всякий случай. И закапывайте, — сказал Рахматуллаев в рацию и вернулся в компьютерный центр.
— Так! Отбой тревоги. Тамахтан предай шифровкой, группе четыре, координаты трёхсотых. И держи с ними связь. Следите, чтобы с той стороны к ним не подошли на помощь. Если что предупреждайте. Остальным по расписанию.
Отдав необходимые указания другим постам, начальники пошли досыпать.
В свете последних изменений и общим количеством выявленных попыток пересечения границы, никто никаких расследований на заставах, старались не производить. Потому как негласные инструкции требовали таких подробных отчётов и скрупулёзных действий по фиксации нарушений и сбору улик, что порой банально не хватало времени на отдых, в том числе из-за сильной неукомплектованности частей. Местное начальство это понимало и закрывало глаза на «закапывание излишков».
Не успел командир заставы толком заснуть, как через два с половиной часа его разбудил телефон.
— Товарищ старший лейтенант у нас проблемы.
— Ты меня ещё Хьюстоном обзови. Худойберды, у тебя действительно будут проблемы, если из-за ерунды беспокоишь. И где Тамахтан?
— Он отдыхающая смена.
— Тогда докладывай.
— ДПС-четыре требует прибытия поисковой группы.
— Требует?
— Это не наш. Это из состава…
— Да понял. Причину назвал.
— Подробно нет, но согласно шифру один нарушитель ушёл на нашу территорию.
— Не понял. Как ушёл? Вы же мне докладывали, что все девять там.
— Выжившие утверждают, что их было десять.
— Б…ть. Вы что там совсем мух не ловите? Какие десять? В общем, щас буду у вас. Подымай поисковиков. Капитану звонили?
— Только что вошёл уже к нам.
Алишер быстро оделся и через пять минут был опять в компьютерном центре. Встретивший его Воробьёв сразу попытался успокоить:
— Не бузи. В хронопласте, в караване действительно девять человек. Сам проверял. Причём девять с самого начала. Я переговорил с Порошиным по спутнику, он очень толковый офицер из частников. Он говорит, что все трое выживших в один голос утверждают, что их было десять. Причём десятый ни с кем не общался. Держался в стороне. Был очень странно одет. И ушёл буквально за несколько минут до удара. Есть следы подтверждающие их слова.
— А что БПЛА?
— Либо он ушёл до появления БПЛА, либо камеры его тоже не фиксируют, — сообщил оператор, сидящий тут же и управляющий беспилотником при помощи УЖа.
— Придётся докладывать. Надеюсь, они ещё там не закопали всё?
— Я ж говорю профи. Он вначале допросил. Я ему уже сказал, чтобы окопались и оставили всё как есть. Трёхсотых он сам доставит. Направляй туда поисковиков и группу засады. А я пока отдам распоряжение, БПЛА подымим.
— Вначале доложу, — Рахматуллаев достал спутниковый телефон.
Разговор получился короткий. Дежурный по отряду, доверительно рассказал, что об этой группе нарушителей была какая-то информация на самом верху и на заставу летит вертолёт с представителями командования и тремя офицерами из Москвы. Двое из которых одеты по гражданке. Причём об уничтожении каравана на момент отбытия в отряде, знать ничего не могли.
— Опоздали они. Чую большие неприятности, — Алишер устало присел на стул.
— Прорвёмся. Говорим всё как есть. Дальше границы не сошлют. А группы тогда не отправляй. На вертолёте и доставят. Наверняка захотят лететь на место. Там есть где притулится, — всё же немного нервничая заметил Воробьёв.
Передав ДПС-четыре изменения ситуации, все неспящие стали ждать вертушку. Группы поиска и засады расположились на скамейках рядом с казармой, тихо переговариваясь, так как ощущали напряжённость начальства вышагивающих по краю плаца туда-сюда, не произнося ни слова.