— Ребенку без матери нельзя, — и неторопливо зашагал по следам охотников. Прошел локтей сто, и добавил, тихо — тихо: — А одного я тебя не пущу…
Ухо львинка едва заметно дернулось, а хвост, наконец, угомонился и вздернулся кверху. Больше ничего не указывало на то, то он что-либо слышал. Эрих, погруженный в мрачные мысли, ничего не заметил. Он думал о львице и о неприятностях, ждущих впереди, и почему-то был абсолютно уверен — неприятности очень- очень близко. Мальчик, можно сказать, уже чуял их запах. И этот запах ему совсем не нравился.
Глава 9. Спасение львицы
Охотники расположились на ночлег в небольшом овражке с отвесными, лишенными растительности краями. Четверо крепко спали, завернувшись в шкуры, а пятый сидел у костра и вырезал что-то из куска белой кости. Лицо его, освещенное красноватыми всполохами, было задумчивым и казалось почти красивым. Длинные рыжеватые волосы то и дело падали ему на глаза, и он убирал их за ухо быстрым движением, досадуя о прерванной работе. Вот он пододвинулся поближе к огню, очевидно желая получше рассмотреть какую-то мелкую деталь, что-то быстро подправил, снова всмотрелся, и откинулся назад, довольный результатом. Улыбка счастья на мгновение осветила его лицо. На смуглой мускулистой груди воина виднелась татуировка — оскаленная морда льва.
Тихий звук, похожий на стон, привлек внимание охотника. Отложив статуэтку, он поднял с земли непонятный предмет и шагнул в глубину оврага, покинув круг света, отбрасываемый костром В темноте ночи раздался его голос, низкий, успокаивающий. Ответом было приглушенное рычание. Голос зазвучал снова, будто уговаривая, донесся плеск воды, и рычание смолкло. Через несколько мгновений воин опять вернулся к костру, все еще держа в руках непонятный предмет. Сладко, с хрустом потянувшись, он вдруг поднес предмет к губам — снова раздался плеск воды. Напившись, охотник вылил немного жидкости на ладонь и умылся.
Мощные мышцы плясали под его гладкой кожей.
Эрих, едва слышно шипя, пополз обратно. И, хотя его колотила сильная дрожь, он выглядел довольным, как человек, сумевший выяснить, что хотел. Мрах встретил его под обрывом. Львинка тоже ощутимо трясло.
— Это варахи. — горячо зашептал он, и его хвост бешено заметался.
Эрих ловким движением поймал мелькнувшую у самого лица кисточку и зажал в кулаке. Мрах оскалил зубы, но продолжал, заикаясь: — Мне отец о них р-р-рассказывал. Они м-молятся к-какой-то с-с-скале…Л-ловят наших…И приносят в-в-в ж-жертву… Этому…Ну, б-богу, к-который в том к-камне ж-живет… — и его затрясло еще больше.
— А к-как п-приносят? — Эрих, почему-то, тоже начал заикаться.
— Связывают и в полночь у камня оставляют. И убегают, потому что этого духа боятся до смерти. — вдруг развеселился львинок. Его заикание таинственным образом исчезло.
— А ты — боишься?
— Боюсь. Но я маленький, может, он меня не заметит?
— Давай лучше я пойду. — предложил Эрих. — Тебе туда нельзя — это же львиный дух, не человечий…Кстати, а где этот камень?
Мрах не знал и растеряно заморгал: хороши спасатели — иди туда, незнамо куда, ищи черную скалу с неведомым духом… Который тебя же и сожрет!
— И как мы его найдем? — не унимался Эрих.
— За охотниками проследим, они выведут. — как-то неуверенно предложил Мрах и поежился: перспектива следовать за отрядом воинов, приносящих в жертву львов, его совсем не радовала.
— А если они к лесу пойдут?
Темная стена леса появилась на горизонте еще утром, но занятые следами мальчики про него как-то забыли.
Львинок думал долго. Да, отряд вполне мог двинуться к лесу, до которого два дня пути, с львицей — не меньше трех. И что тогда? На открытой местности охотники заметят их почти сразу…
— Вот такой расклад получается, — продолжал Эрих, — Вдоль реки наши все излазали — никаких варахов здесь нет, в горах мы тоже каждый камушек знаем. Только лес и остается…
— Бедная львица… — прошептал Мрах, и его ушки уныло поникли. — Никто ей не поможет…
— Почему это никто? — возмутился Эрих. — У меня даже план есть! — и, придвинувшись поближе к львенку, зашептал: — Львица далеко от костра лежит, я видел. Там темно. Если с равнины подобраться… Склон низкий…Ну и веревки…
— Так она на тебя кинется, — заспорил было Мрах. — Она ж голодная!
— Не кинется, дурья твоя голова. У нее лапы затекли.
Но Мрах все еще сомневался: — А как она тогда убежит?