Глава 8. Снова следы. Мама?
Так как больше чем полдня ушло на мытье и бесполезные поиски, Эрик и Мрах решили посвятить несколько оставшихся до темноты часов пополнению запасов продовольствия: котенок кушал несколько раз в день, всегда с аппетитом, и количество вяленого мяса быстро сокращалось. Буквально за два дня малыш заметно округлился и даже, кажется, чуток подрос. Его шерстка заблестела, и он весь был переполнен кипучей энергией.
На охоту его брать не хотели, но звереныш взял себя сам, и скоро Эрих и Мрах поняли, что сегодня не поймают ничего. Разумеется, именно благодаря помощи своего питомца. Когда котенок в пятый раз заблудился в зарослях и поднял по этому поводу истошный крик, терпение Эриха закончилось и он отправил Мраха вместе со зверенышем собирать моллюсков. Дело сразу пошло на лад, и уже через полчаса Эрих подстрелил большого гуся. Гордый и довольный, мальчик связал убитой птице лапы куском лианы и направился к месту их временной стоянки. Удача улыбнулась ему вторично — прямо под ноги подвернулась ведущая к реке звериная тропка, и юный охотник бодро зашагал по ней, закинув на плечо добычу. До пещеры оставалось совсем ничего, когда лиана вдруг лопнула и гусь звучно шлепнулся на землю. Эрих тихо выругался, наклонился поднять тушку, да так и застыл — на земле, еще не просохшей после дождя, явственно выделялся большой и, увы, такой знакомый след. Позабыв про гуся, мальчик шаг за шагом осмотрел тропинку и обнаружил еще несколько отпечатков, чуть менее четких. Утешало одно — неизвестный шел от реки, а не наоборот. Пометив место, Эрих подхватил убитую птицу и помчался в лагерь, сообщить Мраху о своей находке.
Мрах встревожился. Тщательно изучив следы, он вернулся в лагерь и промолчал до самой ночи. А наутро собрал и свой мешок, и мешок Эриха, объявив, что отдых закончен. Эрих не возражал — путь предстоял неблизкий, а каждый потерянный день уменьшал их шансы вернуться домой целыми и невредимыми.
На равнину подниматься не стали из страха обнаружить себя. Шли по самому краю зарослей — пусть медленней, зато безопасней. Для котенка Мрах сплел из коры что-то типа корзинки и пристроил на спину на двух широких лямках, чтобы не путался под ногами — не с его короткими лапками было пробираться среди камышей. Малыш сначала бурно протестовал, потом смирился и уснул. Вскоре Эрих заметил, что Мраху, похоже, тяжело тащить еще и корзинку — его движения, обычно точные и грациозные, стали неловкими, львинок начал спотыкаться без видимой причины. Не вдаваясь в объяснения, Эрих забрал у друга копье, а на привале так же молча переложил часть припасов из его сумки в свою. Мрах ничего не сказал, но зашагал намного увереннее.
Почти сразу после привала мальчики наткнулись на свежие следы. На этот раз отпечатков оказалось несколько, и они, похоже, принадлежали разным людям, при чем двое из них шли гуськом и, вероятно, несли что-то тяжелое — их следы были глубже остальных.
Удивило странное поведение котенка — малыш, до сих пор мирно спавший в корзинке, вдруг проснулся и начал проявлять признаки беспокойства. Он жадно нюхал воздух, мяукал, рвался куда-то бежать, и не притронулся к предложенному мясу. Успокоить его не удавалось. Но Мрах скоро разгадал эту загадку: сняв с колючего куста клок чего-то непонятного, львинок помял его между пальцами, понюхал и удовлетворенно мявкнул. Потом дал Эриху.
Тот с недоумением взял протянутый клочок короткой песчаного цвета шерсти и тоже понюхал. Пахло зверем.
— И что? — непонимающе спросил мальчик. — Шерсть?
— Шерсть, — кивнул Мрах. Вид у него был ужасно довольный.
— И что? — повторил Эрих, начиная раздражаться. Он ненавидел, когда Мрах улыбался вот так: — Что — шерсть?
— Не что — шерсть, а чья. Это же львиная шерсть, лопух! Неужто сам не видишь?
Ну конечно же, львиная! Мог бы и раньше заметить! Эриху ужасно захотелось одновременно надавать мохнатому умнику тумаков и стукнуть себя по лбу. Но он не сделал ни того, ни другого. Просто ткнул пальцем в сторону, куда ушли неизвестные, и спросил:
— Ты думаешь, там?..
— Его мать, — ответил львинок, поглаживая попискивающего котенка. — Я почти уверен, это ее они тащат. — Так значит, львица живая… — от изумления Эрих даже выпустил копье. — Теперь понятно, с чего малыш бесится. — и он все-таки хлопнул себя по лбу.
— Комар укусил? — с ехидцей поинтересовался Мрах, с легкостью уворачиваясь от летящего в него мешка. — Кончай вещами кидаться. Лучше скажи, что дальше делать будем?
Эрих поглядел на друга и понял, что спорить бесполезно: Мрах уже все решил — за них обоих. Подняв с земли мешок, мальчик отряхнул с него налипший сор и ответил, стараясь, чтобы голос не слишком сильно дрожал: