– Идем, – Руни вдруг тронула его за руку.
– Ты уверена? – Ал аккуратным движением нежно обхватил ладонью ее слегка подрагивающие пальцы.
– Да, – Руни кивнула, на ее бледные щеки неторопливо возвращался легкий румянец. И Ал невольно, с облегчением и радостью улыбнулся.
– Ну, тогда идем, – он сделал полшага вперед, чуть настойчиво потянул ее за собой, и вскоре они вместе шагнули в поредевшую толпу, спешащую к университетскому хабу.
Вечером Ал, проводив Руни до общежития, вернулся назад в Альстендорф. Он вышел из дверей хаба в западной части города и сразу окунулся в мягкие, прохладные объятия воскресного вечера. Затихшие улицы, освещенные проемы окон с темными тенями по другую сторону стекол, легкие порывы ветра, раскачивающие голые, несуразно торчащие ветви деревьев в пустых скверах, четкие полосы на асфальте от фар редких мобилей. Ал накинул на голову капюшон куртки, застегнул замок, спрятал руки в теплые карманы и привычно нырнул в глубину городских кварталов. Он шел, думал о том, что случилось сегодня, и все четче ощущал беспокойство. Что-то тревожило его, неприятно зудело в глубине вороха мыслей, не давало расслабиться и насладиться приятной прогулкой. Однако вскоре Ал понял причину: дело было в Руни.
Когда Ал пришел в клуб Альтенаиров, то быстро стал там заметным и даже в каком-то роде уважаемым. С его способностями по-другому и быть не могло. Заклинания давались играючи, трансформацию он освоил буквально за пару недель, Ал учился почти на ходу, а неплохие знания теории магии давали ему преимущество в построении правильной линии поведения во время поединка. И хотя Ал еще только начинал участвовать в боях, всем в клубе было понятно, что пойдет он далеко. Такое внезапно возникшее ощущение собственной значимости придавало ему недюжинную уверенность в своих силах, храбрость, раскованность, показало новые возможности, о которых раньше можно было только мечтать. Но тут появилась Руни…
Браза, несмотря на все чувства к ней, иногда он уже начинал жалеть, что сам привел ее клуб. Ведь сложно было не заметить, как она колдует.
На первом году теормага им всем рассказывали про магов и ловцов, и Ал всегда без зазрения совести думал: вот он – самый что ни на есть реальный маг. И по сути дела, это было правдой. В отличие от старшего брата Ал обладал крайне редкой магической особенностью – его ситенара изменялась очень быстро и в очень широком диапазоне керт. Поэтому теоретически при наличии достаточных знаний, опыта и подготовки, парень мог осилить практически любые сложные чары. Раньше такие начинающие маги непременно вызывали огромный интерес среди членов академий, профессоров университетов, тренеров магических боев, даже не имея особых интеллектуальных дарований, они становились знаменитыми. Но теперь, когда вся серьезная магия оказалась под запретом, у Ала практически не оставалось выбора. Его ждали в Службе, он знал, но не хотел быть агентом, потому что не поддерживал идеи тотального контроля магии. Однако без Службы ему нельзя было колдовать, а это значит не только согласиться на усиление печати после окончания обучения в университете, но и, что оказалось намного страшнее на практике, всю жизнь мириться с постоянным внутренним противоречием между своим естеством и разумом. Последний год такой изнуряющей борьбы почти сломал Ала, и клуб Альтенаиров стал настоящим спасательным кругом. Он прекрасно помнил, как пару месяцев назад словно изголодавшийся волк накинулся на магию, не спал, не ел, пропускал пары, часами сидя в библиотеке за книгами, и ждал, сгорая от нетерпения, каждой возможности поколдовать. Тогда на короткий миг ему казалось, вся жизнь, вся его суть сконцентрировалась в этих драгоценных минутах, что больше ничего и никогда не будет важно, но со временем, к счастью, волна безумного желания схлынула, освободив место для обычной жизни: для учебы, для Рима и для Руни.
Зорн один раз пошутил, что первые чары Ала были похожи на лавину безудержной, неукротимой магии. Но тогда первые серьезные заклинания Руни шли в сравнение лишь с катастрофой всемирного масштаба…
Ал никогда не видел такого и Зорн, кажется, тоже, судя по испугу, который на секунду промелькнул в зелено-коричневых глазах пожилого мага. Из чар Руни, конечно, ничего толкового не вышло, она расстроилась, но у Ала мурашки пробежали по коже, когда он осознал произошедшее, когда увидел неподдельное восхищение Зорна, сменившее его первый, инстинктивный испуг. И в этот самый момент разум Ала впервые разглядел в Руни серьезного соперника, возможную угрозу новому, комфортному порядку его налаживающейся жизни, и в этот момент отношение парня к Руни неуловимо изменилось.