Разговор скатился в допрос.
– Когда конкретно ты вернул улику в хранилище?
– В понедельник вечером после разговора с Линдоном. Тогда, когда мы решили установить наблюдение.
– То есть она была у тебя два выходных и потом еще практически целый день?
– Получается, так.
– Вне здания Службы?
– Да.
Очередной поток ругательств.
– Что ты так долго делал в Маре?
– Занимался пропавшими книгами. Проверял разные версии.
– И как?
– Не слишком успешно.
– Отчеты?
– В материалах.
– Почему последние несколько дней ты поздно покидаешь свой кабинет?
– Много работы.
– Какой? Ты ведь не участвуешь в других расследованиях.
– По текущему делу.
– Нашли еще книгу?
– Пока нет.
– Готов ли ты признать, что нарушил одно из главных правил Службы, вынес крайне значимую для следствия улику, не получив на это разрешения и такое случалось неоднократно?
–… Что?!
– Готов ли ты признать, что используешь полномочия особого следователя для собственной выгоды?
–… Э-э, Влад… постой… Давай…
– Признаешь ли ты, что нарочно мешаешь ведению следствия по делу Руни Линдон, которая официально подозревается в использовании магии вещей?
– …
Рот Эфа беззвучно открылся. Он просто не мог поверить в то, что только что услышал. Влад сидел перед ним: красный, взъерошенный, с горящим холодной подозрительностью взглядом. Тот самый Влад, который еще совсем недавно улыбался, смеялся и по-братски похлопал его по плечу.
Пол медленно пропадал у Эфа из-под ног.
– Браза, – следователь провел рукой по светлым волосам. Он чувствовал, как крупные капли пота стекают вниз по спине, оставляя за собой неприятный, леденящий, липкий след. И как точно такой же след навсегда болью впечатывается в сердце. Он сидел и молчал, пытаясь осознать мгновенно изменившийся мир.
Влад, тем временем поняв, что больше Эф не заговорит, встал.
– Увидимся у Антона, – угрюмо бросил он и не оглядываясь вышел из кабинета.
***
Ник, слегка наклонив голову, лениво скользил взглядом по расстилающейся перед ним заснеженной открытой площадке, затерявшейся между корпусами трибольного колледжа. Агент будто ежился от мороза, его руки были глубоко убраны в просторные карманы спортивной пуховой куртки, капюшон с небольшим козырьком полностью закрывал покатый лоб; легкие пряди волнистых, медно-рыжих волос, выбившиеся наружу то и дело колыхались из стороны в стороны от сквозящих порывов ветра, свободно гуляющего между зданиями. Ник легкими, пружинистыми полупрыжками переступал с ноги на ногу. Казалось, он какого-то ждал.
Но несмотря на внешний вид, на самом деле у агента не было назначено встречи, и он не чувствовал холода, лишь использовал его в качестве прикрытия: переваливался, маленькими шажками описывал круги на месте, и обманчиво отстраненным взглядом сканировал пространство вокруг, иногда будто неспециально поглядывая на группку парней, сгрудившихся около одного из столов со скамейками, которые стояли по периметру площадки и в летнее время использовались учениками для учебы или дружеских посиделок.
Ребята весело смеялись, обрывки их оживленного разговора вместе с ветром долетали и до Ника, пару раз он даже слышал знакомый голос Грэм Кирона – его подопечный определенно пользовался популярностью в колледже и был не на последнем месте в компании друзей.
Рядом с Грэмом, практически соприкасаясь рукавом одинаковых фирменных курток, как всегда стоял высокий, примерно на голову превосходящий других собравшихся, кудрявый, крепкий Этвуд Маран, громкий, взбалмошный выдумщик и заводила со звучным, крикливым голосом. Насколько знал Ник, Маран играл в одной команде с Кироном и совсем не уступал другу в известности. В обычной жизни Ник с удовольствием бы сдружился с этим смышленым, веселым парнем, но сейчас, как агент, он не слишком симпатизировал Марану – тот чаще всех из окружения Грэма создавал ему мелкие, довольно неприятные трудности, утаскивая подопечного на неожиданные посиделки в общагу или на незапланированные, ночные тусовки студентов. Пару раз из-за этого Нику пришлось даже по тревоге поднимать остальную группу, чему его товарищи, а в особенности Влад, были не слишком-то рады.