– Хм… – по-прежнему совершенно без интереса отозвался собеседник.
Женщина тряхнула головой и недовольно сомкнула на груди руки, отчего ее скроенный точно по фигуре пиджак с шорохом натянулся, а потом обернувшись удрученно уставилась в открывающуюся за окном, каменную панораму квартала Фильминов, где по узким, блестящим в дневных солнечных лучах тротуарах спешили куда-то ассистенты, маги и другие посетители академии. Все вокруг выглядело буднично-размеренным, спокойным и даже сонным. Однако она, увидев однажды изнанку этого мира, больше не верила во внешний порядок.
– Полагаю, ты права, Мад, – наконец ответил Урд, покусывая кончик усов. Он повернул голову, пытаясь встретиться взглядом с ее яркими карими глазами. – Здесь нечего обсуждать.
Брови женщины внезапно нахмурились, а выражение лица изменилось, словно его вдруг тронула мрачная тень скорби. Если он так быстро согласился, значит… Грудь взмыла вверх, приготовившись к тяжелому, обреченному вздоху.
– Нет, – Урд, как всегда, с легкостью прочитал ее мысли, – но стоит сообщить остальным. Ты…
Он не закончил, зная – она и так все поняла. Мадверна развернулась на широком каблуке строгих, удобных туфель.
– Я все устрою, – поджав губы, кивнула она. И, не дождавшись ответа собеседника, решительным шагом проследовала к выходу из кабинета, а затем и мимо аккуратного, крохотного столика новой ассистентки Урда – худенькой, юркой молодой девушки, которую, кажется, звали Бри.
Зимний вечер легкой, таинственной вуалью заботливо и нежно накрывал припорошенные свежим снегом улицы Неймара.
«Бом-бом… три-бом-бом…»
Когда-то могучим, а ныне старчески скрипучим, древним голосом десятков колоколов запела Периодическая башня, осколками разбрасывая по окрестным кварталам гулкое, звенящее эхо.
«Бом-бом… тирли-бом-бом…»
На несколько минут просторный, холодный зал общей библиотеки Первого лабораторного корпуса захлестнула волна шелеста, шорохов, бряцаний, кряхтения, шарканий и режущих особо тонкий слух звуков скоблящего по полу дерева тяжелых, резных кресел с прямыми, словно у тронов, высокими спинками, обитыми свежим, мягким бархатом. Но потом среди грубых, отдающих сыростью, стариной и мхом каменных стен вновь воцарилась привычная для этого почтенного места тишина.
Служащий библиотеки – один из местных ассистентов, которому выпала очередь целый месяц просиживать штаны, скромным, боязливым, но не дремлющим взором подглядывая за особо ловкими и охотными до редких книг коллекционерами- академиками, облегченно выдохнул и обвел усталыми глазами полупустой зал. Как и полагалось, посетителей осталось совсем немного.
– Ола стара!102
Парень довольно улыбнулся, потом несколько раз многозначительно переглянулся со своей коллегой по несчастью – молодой, привлекательной девушкой с короткими, пепельно-серыми волосами (она разбирала какие-то книги сидя за служебным столом, слегка наклонив в сторону голову и сосредоточенно закусив нижнюю губу) и, получив от нее в ответ желанную загадочную полуулыбку, приготовился отбывать последние часы до окончания смены, изредка лениво поглядывая на разбросанные под темными полудугами сводов столы с заработавшимися учеными. Все, как всегда, очередной долгий день в библиотеке медленно катился к своему завершению.
Но это была лишь иллюзия… Ведь если бы парень пригляделся, то возможно заметил бы неподвижные головы, застывшие, словно смотрящие в пустоту, расширенные зрачки, дрожащие на весу пальцы, не коснувшиеся клавиш «Легионов» и «Виртулов» искусственные, вынужденные движения, тонкие блестящие кольца одинаковых браслетов-артефактов на запястьях академиков и невидимое присутствие магии…
Но парень не пригляделся.
Глава 20
Солнечный луч ярким, неумолимо-острым лезвием разрезал темноту погруженной в уютный полумрак комнаты и, обратившись в небольшое, слегка пульсирующее пятно, остановился на подрагивающих во сне сомкнутых веках. Копна черных кудрей, беспорядочно разметавшихся по подушке, неохотно зашевелилась. Ал открыл заспанные, припухшие, с проступившими в уголках красными прожилками на белых, глянцевых белках глаза и тут же, недовольно выдохнув, закрыл их и резким, решительным движением перевернулся, стараясь спрятаться от нежданно пробравшегося сквозь тонкую щель в плотно задернутых шторах света.