Позвольте мне снова
Ходить по земле и дышать.
Позвольте мне снова
Крепко ее обнять.
Холодное покалывание, вернувшееся на кончики пальцев, свидетельствовало о том, что они были на месте. Ал даже не стал отвлекаться, он, не моргая, смотрел исключительно вперед перед собой. Вперед на незнакомого, неизвестного человека.
На мгновение в его мыслях яркими, пульсирующими буквами высветилось слово «ошибка». Нет, это не она. Не она!
Но тут же, будто смытая незаметным, беспощадным дождем правды, ее искусная иллюзия растаяла. Мягкие вьющиеся золотистые локоны уступили место прямым русым прядям, вытянутый симметричный овал приветливого застенчивого лица неуловимым движением превратился в более округлый, проступили знакомые очертания скул, идеально тонкие брови стали шире и гуще.
Яркое слово погасло. Нет, это не была ошибка, это была она.
Она… Руни… Повзрослевшая, окрепшая, уверенная, другая.
Ал расслабил крепкую хватку пальцев и не услышал звона ударяющегося о дерево металла. Он посмотрел в ее зеленые глаза, утонул в них, она не отвела взгляд. Воздух около бедра агента задрожал, словно взведенная до предела тетива. Мгновение крайнего напряжения, мгновение выбора. Ал всеми силами уповал на то, что его решимости будет достаточно.
Черная вспышка где-то на периферии зрения.
Он смотрел в ее глаза. Спокойные, отчужденные, холодные, бесчувственные, как тот кусок металла, который неумолимо приближался к ней.
Время остановилось.
Он смотрел в эти живые, блестящие глаза. И с ужасом ждал, готовился к ее боли и страху, готовился увидеть меркнущий свет сознания, хотел, чтобы она была не одна. Потому что это единственное и последнее, что он мог сделать для нее.
И внезапно сквозь всю эту надменность, взрослую сосредоточенность, чуждость вдруг на долю секунды прорвалась печально искренняя теплая радость встречи, щедро приправленная уже осознанной горечью неизбежного расставания, какая-то видимо давно позабытая детская восторженность, которая возникает на лице, когда ты внезапно встречаешь старого друга, выросшего, изменившегося, с пухлым животиком или наоборот, странно одетого и совсем не похожего на того, каким он был раньше. И вы смотрите друг на друга: долго, испытующе, осторожно, любопытно, но в определенный момент с облегчением вдруг находите спрятанных глубоко под толстым налетом забот взрослой жизни тех самых юных непосед-сорванцов, находите общее и невероятно близкое, и искренне, с неподдельным восторгом радуетесь этому, утоляя бесконечную тоску по оставленным безвозвратно далеко в прошлом временам.
Вот и Ал смотря в ее глаза, сам не понимая того, тоже обрадовался. И на эту крошечную долю мгновения его уверенность пошатнулась.
Но в отличие от людей магия не могла передумать.
Боль и страх пожаром заиграли в зеленой глубине. Она вздрогнула. Ал дернулся. Но было поздно. Где-то там, в складках одежды, уже неподвижно блестел холодный черный металл.
Она ошарашено опустила глаза вниз, ноги бессильно подогнулись и хрупкое тело осело на пол, а зеленая ткань тонкой кофты начала медленно темнеть.
Громкий выдох.
Она дрожащими руками схватилась за живот. Единственная подвижная фигура в зале полном застывших людей. Словно актриса на импровизированной сцене перед замершими в ожидании зрителями… Меж тонких пальцев стали видны ярко-красные подтеки. Потом вдруг, будто опомнившись, она решительно вскинулась вверх голова. Лихорадочный, мерцающий взгляд нашел лицо Алана и беспомощно остановился на нем, грудь еще раз взметнулась вверх. Его сердце сжалось в предчувствии самого страшного, и она…
Исчезла.
Глава 23
Оказавшись на месте, Джо повернулся и кивнул стоящему рядом с ним магу.
– Меру, Дош. Я просигнализирую, когда надо будет забрать.
Мужчина в длинном двубортном пальто с высоко поднятым воротником слегка кивнул, придерживая рукой шляпу, и молча растаял в кристально чистом воздухе.
Оставшись один, Джо внимательно огляделся. Сильные порывы ветра то и дело норовили сбить старого тренера с ног, уронить его на белоснежный снег, обманчиво пушистый и мягкий на вид, но скрывающий под собой острые выступы валунов, камней и скал. Но Джо только весело усмехнулся им в ответ, будто приветствуя этот суровый кусочек земли, до конца застегнул замок куртки, плотно надел капюшон, перчатки и, щурясь от яркого горного солнца, медленно побрел вверх по еле различимой тропе.
Он шел около получаса, несколько раз останавливаясь, чтобы перевести дыхание и проверить обстановку, пока наконец не заметил то, что искал. На противоположной скалистой вершине, примостившись на довольно большом скалистом выступе, скрытый от посторонних глаз стоял дом, обшитый темными деревянными панелями.