Однажды я сидел на работе и клепал очередной отчет, мой сосед по кабинету вышел на какое-то совещание, за окном, как помню, был унылый осенний день, ноябрь или вроде того. Печатаю лист за листом и засыпаю. Но тут вдруг в кабинет входит высокий мужчина, на вид лет семидесяти, седой, с удивительно правильными, красивыми, отдаленно знакомыми чертами лица и короткими волосами, почти белыми с яркими, цвета блестящей стали редкими прядями. В каждой его морщинке проскальзывало такое отчетливое ощущение силы, мудрости, тайного знания, живой магии, каких я еще не видел ни разу, а яркие серые глаза вызывали настоящие приступы странных, трепещущих мурашек. Он был одет в немного старомодный костюм с удлиненным пиджаком, какие носили повсеместно давным-давно, а теперь они приходятся по вкусу лишь академикам и помешанным на традициях магам, а под ним темная, струящаяся матовой, плотной тканью рубашка, украшенная необычной, витиеватой вышивкой. На руках я заметил несколько браслетов, колец и перстней почти без камней, но с мудреными чеканными символами на многочисленных гладких гранях. Мои еще не позабытые окончательно университетские знания тут же безошибочно подсказали, что это не просто старинные украшения – а мощные магические артефакты. Ничего себе, подумал тогда я. Наверное, какой-то известный маг из Неймара тайно гостит в Альстендорфе и ошибся кабинетом, вот повезло, увидел легенду.
Старик вежливо улыбнулся, галантно присел на стул напротив и совершенно спокойно спросил, не скучно ли мне тут работать. Я ответил что-то очень размытое, представился, уточнил не нужна ли ему помощь. Оказалось, он не ошибся и действительно хотел поговорить именно со мной. Вот тебе на! Желал предложить стать его учеником. Не помню, что конкретно он говорил в ту нашу первую встречу, помню лишь то, что его слова удивительным образом задевали все самые больные точки: словно оголенным железом за пять минут он прошелся по только-только затянувшимся ранам, по обидам, по страхам, порокам, по тайным желаниям, мечтам. Это настолько выбило меня из привычной колеи, что я даже не догадался навести о нем справки, воспринял как само собой разумеющееся его появление в Службе, не стал сомневаться в источниках его информации. А зря. Ведь о нем никто, кроме меня не знал, и он не был ни неймарским магом, ни посланником Мары, ни агентом, ни консультантом, никем… Однако это я понял намного позже.
Он приходил несколько раз. Поначалу все время спрашивал, предлагал, разъяснял, что я теряю и что могу получить, какие условия. Я тянул с ответом. Потом он перестал вообще упоминать про ученичество, и мы просто разговаривали, пробовали новые заклинания, посещали разные места. Он легко справлялся с ограничениями печати, позволяя мне увидеть то, что я никогда и не мечтал посмотреть. Я чувствовал себя свободным, почти всемогущим рядом с ним, чувствовал свою значимость, силу, забытую радость от магии, от открытий, от жизни и мира вокруг. Это было удивительно, настолько притягательно, что однажды я сам аккуратно попросился остаться с ним. Моя работа в Службе давно ушла на второй план, но он настоял, чтобы я все-таки продолжал делать хоть что-то, создавать видимость, приходить каждый день, перепечатывать отчет за отчетом, высиживать срок словно во сне. Я перестал общаться с друзьями и коллегами, стал нелюдимым, скрытным, подозрительным, забросил тренировки с Озмаром. Моя жизнь сосредоточилась целиком на магии и на наших с ним занятиях.
Первое время прогресс был колоссальным. Я изучал все с удивительной скоростью, проглатывая знания огромными глотками, будто умирающий от жажды человек. Затем темп замедлился. Я дошел до сложных заклинаний, на которые в лоб не хватало умения, мое терпение трещало по швам, я нервничал и не мог сосредоточится на деле. Он выжидал, наблюдал, а когда я уже начинал сходить с ума, помогал, преподнося это словно подачку. И от этого я распалялся еще больше. Однажды закатил скандал, пригрозил бросить и уйти. Он только посмеялся. Я разошелся до того, что вызвал его на поединок. К тому моменту в коллекции моих умений уже было достаточно сильной магии, способной справиться с его артефактами, чтобы такая безумная мысль пришла в голову. В итоге он сначала по-обычному высмеял меня, а потом с предельно ледяной вежливостью отказался, добавив, делая очередное снисхождение, что у ситуации есть куда более рациональный и продуктивный выход. «Раз уж ты готов…». Браза! Было жутко обидно, больно и мерзко. Но зато после этого наши отношения совершенно изменились.