– Тогда тебе, наверное, было бы полезно поговорить еще об одной вещи, – он сделал паузу. – О том, возможно ли хотя бы теоретически осуществить задуманное.
Руни неловко подернулась, густые брови взвились вверх, а глаза: чуть более прозрачные и светлые в лучах дневного света, расширились и вспыхнули. У нее в мыслях тут же с умопомрачительной скоростью пронеслись многочисленные строчки из книг. Тонкие сомкнутые губы учителя подернула тень улыбки.
– Уверен ты успела прочесть и про это тоже, – он, изящно наклонив голову, качнул ей в сторону высоких полок, тянущихся вдоль всей стены от пола до потолка за его спиной. – Но желаешь ли ты сперва услышать мое мнение?
Этот новый, вдруг поменявшейся тон, да и сама логика разговора (словно они оставили свои роли ученика и учителя, и превратились в далеко не равных, куда уж там, но все-таки собеседников) была такой непривычно странной, что не смогла даже ответить, лишь промычала что-то неразборчивое и закивала.
– Полагаю, да, – подытожил он, прежде чем продолжить. – Не буду скрывать, я считаю – претворить теорию в жизнь в данном конкретном случае вполне реально. Однако, хм…, очевидно не просто, – он слегка взмахнул руками и, сделав широкий круговой жест, опустил их на колени. – И ключ ко всему, и здесь я совсем не оригинален, магия вещей, а точнее маг вещей, единичный компенсатор в мире, забывшем собственную природу.
И так для синтеза параллелей необходимо значительно нарушить баланс, вызвав тем самым некоторое подобие цепной реакции, заставив параллель пробудить большое количество магов вещей, которые в свою очередь собственными действиями впоследствии лишь сильнее раскачают и без того крайне неустойчивое равновесие. Но что может настолько глубоко вклиниться в него? Какое действие определенно магической природы подходит? К сожалению, ни в одном трактате или труде магов Мары нет конкретного ответа, а только теории, часто не лишенные откровенных домыслов и субъективных интерпретаций.
Он кинул на Руни быстрый вопросительный взгляд, и она тут же согласно склонила голову. Абсолютно верно.
– И в этот момент мне стоит признаться: я осведомлен несколько больше, чем коллеги из Ложи Заблудших. Поскольку в отличие от них, однажды имел дело с одним поистине экстраординарным предметом.
Легенды гласят, что он появился из ниоткуда. Будто рожденный самой канвой мира, хранящий в себе, подобно любому из людей, два его отражения, этот предмет путешествует по прошлому, являя себя в книгах, мемуарах, в сказках и былинах; его след нечеткий и прерывистый, скрытый туманом того, что мы никогда не в состоянии будем познать – пеленой тайны нашего собственного естества, неизменно вьется рядом с широкой дорогой человечества, время от время пересекая ее. Он не подчиняется людям, подобно тому, как нам не подчиняется воздух, горы или солнце, порой его невозможно даже коснуться, однако иногда, в особых ситуациях, он способен содействовать и помогать человеку. Маги Ложи Заблудших считали, что сертэ, именно так они называли его, родился тогда, когда из магической параллели исчезло время, в тот самый критический миг, когда после неизвестного нам события сила его инерции толкнула параллель к вечной неизменности, нарушив исходные законы мироздания. И, думаю, довольно логично полагать, что сертэ, эрз, или кинжал (называй, как хочешь), один из ключей к возвращению назад.
Учитель на несколько секунд замолчал, затем глубоко, как-то слишком тяжело для себя вздохнул и продолжил. Его лицо и без того бледное, покрытое многочисленными морщинами стало еще пепельно-серее, а складки превратились в резкие, темные надрезы на тонком пергаменте кожи.