Еще Орден… Потому что иначе он не научился бы такому самостоятельно. Ведь даже в Службе только три мага владеют подобным, и все контакты с ними строго отслеживаются и фиксируются агентами контроля. Списки, отчеты наблюдения приложены к делу (Эф запросил их сразу), его там нет. Конечно, всегда остается шанс скрытых взаимодействий, но вариант с Орденом казался куда более вероятным.
Одно вызывало у Эфа недоумение: почему тот человек вдруг решился сделать то, что сделал? Почему в этот раз? Он не впервые сталкивался со смертью пациента, не впервые работал с жертвами несчастных случаев, судя по досье из клиники… Так что изменилось?
Практически невозможно предполагать, будто он надеялся остаться незамеченным. Магия материи на молекулярном уровне требует серьезных изменений собственной ситенары. Печать точно зафиксирует такое отклонение, даже если ее чувствительность сильно уменьшить специальными приемами. Не говоря уже о том, что такая магия входит в первые статьи кодексов, принятых еще при Первом Парламенте, и ее применение фиксируется всеми стандартными охранными заклинаниями.
И думал ли он о последствиях? Не для себя, для той девчонки, когда решился использовать крайне нестабильную магию с непредсказуемым результатом. Когда знал, что сработавшая печать может запросто лишить его сознания, обездвижить и тем самым точно убить пациентку. Когда использовал запрещенные иллюзии для смягчения боли, которые часто приводят к неотвратимым повреждениям физического тела и личности мага. Думал ли он об этом?!
Эф первый раз сталкивался с подобным. Хоть дело и не было слишком сложным или запутанным по материалам – признательные показания врача вместе с детальным описанием происшествия, показания других сотрудников клиники однозначно определяли виновного. Настоящее везение для следователя. Но оно пробудило в Эфе огромную волну внутренних раздумий, споров и противоречий.
– Сколько же стоит жизнь человека? – невольно спрашивал он себя каждый раз, когда садился за работу. – И сколько жизней стоит то эфемерное благополучие, порядок и спокойствие, которые так рьяно блюдет Служба?
***
Ворт привычной дорогой шагал от университета в сторону стадиона. На улице накрапывал мелкий, холодный дождик, но глубокий капюшон удобной спортивной куртки (прямого покроя, приятного лазурно-синего цвета с широкими, косыми зелеными полосами на рукавах, серебристым гербом университета), надежно скрывал его от колких капель. Сегодня была среда, а значит и последняя полноценная тренировка перед первой игрой нового сезона, которая традиционно завершится объявлением состава команды на субботний матч. Ворт усмехнулся, как только вспомнил об этом. Уж ему то точно не стоит переживать, но вот новенькие, наверное, трясутся от волнения. Особенно Руни и Рикем.
Стоило признать, и тот, и другой кандидат на роль помощника Мирха были хороши. Именно так сказал Ворт Варде Ронтону, когда в прошлый раз после тренировки тот спросил его мнение. Рикем умел классно бить по воротам: сильно, быстро, четко, метко; отлично бегал. Но Руни оказалась настоящим мастером заговоров. Иногда Ворт невольно восхищался ее изобретательностью, гибкостью и ловкостью; казалось, она смогла бы достать любой пас, будь на нем наложена даже куча эффектов и усилений. Только вот с другими парнями отношения у нее явно не задались, особенно с Сартом, и это замечали все игроки.
Но сейчас, идя по лаково-блестящему покрытию мокрой парковой дорожки с прилипшими кое-где яркими желтыми и красными листьями, Ворт стал думать совсем не о триболе или команде. В его мыслях осталась только Ньюма и те смелые слова, которые он собирался сказать ей. Он устал ждать, устал гадать, устал подозрительно коситься в сторону Рея. Он провел так весь прошлый год и не гордился этим. Поэтому твердо решил поговорить с ней и однозначно расставить все точки над «i».
– Сегодня или никогда, – прошептал он сам себе, сжимая кулаки. – Сегодня или никогда, вен.
Ворт оторвал горящий, нервный взгляд от глянцевой дорожки и, увидев впереди за поредевшей листвой парковых деревьев, знакомую, изящную, сильную фигуру с развивающимися во все стороны шоколадными волосами, резко, дерзко выдохнул и уверенным шагом направился прямиком к ней.
На тренировке с капитаном явно творилось что-то неладное. Он пропускал мячи, был, кажется, раздосадован, раздражен, растерян, и от этого стало не по себе всей команде. В субботу начинался сезон, и, если Ворт продолжит так ошибаться, они точно продуют игру. Варде Ронтон пока не предпринимал никаких решительных действий, он лишь внимательным, острым, пристальным взглядом наблюдал за парнем и ограничился легким упреком в голосе, когда объявлял его фамилию в списке основного состава сборной на матч.