Только вышли из шатра — уже совсем стемнело, вокруг зажгли фонари, слышен был далекий шум толпы, празднующей появление наследника — как к начальнику охраны подлетел всадник на взмыленном коне. Вернулся из поездки Маршалл, за которым хотели посылать, чтобы все верховные кастыри присутствовали при оглашении печальных, хотя и давно ожидаемых новостей.
На церемонии вместо Маршалла пришлось быть двойнику — чтобы не вносить излишнюю смуту в умы празднующих. Маршалл, не спешиваясь, пошептался о чем-то с начальником охраны. Кастырю весовщиков тоже было предложено проследовать вместе со всеми в зал совещаний. Взгляд Маршалла на кратчайшее мгновение остекленел — вот оно, началось, не зря нехорошее такое предчувствие посетило его сегодня. Кастырь окинул взглядом Лентину, Селену и детей, от этого взгляда у них заледенели руки и ноги. Гонцов отправили всем, кому положено присутствовать при событиях такой важности. Велено было также захватить с собой ключи, которые хранились у каждого кастыря.
К тому моменту, когда Прим и его спутники пожаловали во Дворец, в зале совещаний уже собрались почти все — кастыри кланов повитух, купцов, каменщиков. Маршалл и Ди Астрани прибыли вместе с ним. Не хватало лишь Магистра пастырей. Детей, прибывших с девушками-астрономами, хотели отправить спать, но Селена воспротивилась, сказав, что они прибыли вместе, и вместе же и уйдут, если кто-то и уснет, то пусть спит в креслах — они достаточно мягки для тех, кто был в плену у драконов и привык к мягкости каменного ложа. Услышавшие этот разговор кастыри зашептались — драконы, драконы… Шепоток скользнул, и затих. Кастырь повитух, узнав вошедшую Лентину, хотела подойти, но сдержалась, заметив, что та не подает виду о близком их знакомстве. Прим поднял глаза, оглядывая своих верных сподвижников, рука об руку с которыми он правил так много лет. В глазах правителя промелькнула усталость от этих, как теперь показалось, безоблачных лет несения службы, которые закончатся, конечно же, но ох, как не скоро — пока царенок вырастет до совершеннолетия и передачи ключей. А может быть, закончатся эти годы вот-вот уже совсем скоро, когда над Миром падет мрак. И что именно его правление будет омрачено гибелью, если только в живых останутся те, кто будет помнить об этом.
Ди Астрани не сводил глаз с кровниц, возникших из ниоткуда. Он слишком хорошо помнил страшное чувство безысходности, когда женская половина их клана бесследно пропала. А сейчас — вот они, в плоти и крови, прекрасные и живые, и юные, такие юные. Разместились в зале совещаний, дети уселись в глубокие мягкие кресла, чтобы вздремнуть, если в них не будет надобности, а пока вертели головенками, с любопытством разглядывая окружающую роскошь. Прим, сидящий во главе стола, рядом с незаметно присоединившейся Примой, открыл совещание.
— Дорогие друзья, я позволил себе созвать вас, несмотря на столь позднее время.
Мы не можем даже ожидать отсутствующего по непонятной причине Магистра.
Возможно, и я надеюсь на это, он присоединиться к нам позднее. Для начала я хочу поздравить клан астрономов с появлением своих выживших и столь прекрасных дочерей. Вести, принесенные нам девушками из клана астрономов, страшны, хотя мы ожидали их всю историю Мира. Предначертанное начинает сбываться, и не нам сомневаться в этом. Все уже происходит сейчас и здесь, в нашем Мире. На Речном перекрестке, в Пещере Ветров обнаружено логово летающих ящеров, они же драконы, хроновы дети, о которых говорится в древнем проклятье. Предательство прокралось и в самое сердце каст. Исчезали бесследно дети. С границ Мира поступили достоверные сведения о параде семи звезд, который испокон веков был нам обещан, как предупреждение. Но, небесные праотцы не совсем отвернулись от Зории — вернулись, и вовремя вернулись дамы Селена и Лентина, которые поведают более полно о том, что я сейчас сообщил.
Девушки встали и склонились перед высоким собранием, грациозно и не теряя горделивой осанки. Если и были сомневающиеся в их происхождении — теперь сомнения пропали, хотя можно было просто посмотреть им в глаза, сияющие вечным пламенем крови клана. Слово было дано Селене, которая рассказала то, что знала. Ее рассказ дополнила Лентина. Настал черед детей.
Матушка Фармакопея, которая успела лишь переглянуться с Лентиной, подозвала Марка, сына весовщиков. Маршалл де Балиа, сидевший все это время, не поднимая взгляда от полированной поверхности овального стола, напрягся и посмотрел на мальчика со странным выражением. Повитуха обняла мальчика:
— Уважаемое собрание! Этот мальчик, сын клана справедливых весовщиков, чье происхождение подтверждает его регистрация в свитках и три дееспособных астронома, имеет честь сообщить нам имена, — тут кастырь замешкалась, увидав открывающиеся двери. Вошел Магистр и его свита, закутанная в серые капюшоны, которые быстро рассредоточились по комнате. Глава клана пастырей начал что-то говорить, принося извинения за опоздание, случившееся не по его вине. И тут он словно споткнулся, почувствовав напряженную атмосферу в комнате. Оглядевшись, заметил присутствие посторонних на сверхсекретном Совете глав кланов. Одна из присутствующих казалась смутно знакомой. Вгляделся пристальнее, и словно его ударили под дых — время исчезло: любовь, желание, ненависть, тоска по несбывшемуся, опасение быть разоблаченным и ощущение того, что он опоздал — всколыхнулись в странном смешении в его сердце, и он замер. Замер от противоречивых чувств: счастья, что она все-таки жива и ненависти, что она все-таки жива. Селена, заметив жадный взгляд своего смертельного врага, просто остолбенела от злорадной радости, что и он до сих пор жив, она своими собственными руками сможет покарать его за все то, что он совершил. Несколько коротких секунд длился этот безмолвный поединок взглядов, который никем не был замечен, или почти никем — Примы и Ди Астрани почувствовали, что и без того сгустившаяся атмосфера в зале стала еще более напряженной. Воздух словно стал тягучим.