Глаза Джереми округлились в удивлении, на лице тут же расплылась радостная улыбка. А в следующий миг он потянулся ко мне и крепко обнял, звонко поцеловав в щеку.
— Это же здорово! Радоваться нужно, ну ты чего? — воскликнул Джер, светясь от счастья. — Маркус уже знает? Хотя, что я говорю, он с привязки домена от тебя не отходит… Уже тогда знали, да? Тай?..
Но попытка отвлечь Джера, а заодно и себя, провалилась. Пожалуй, стало только хуже, как только осознала, что сейчас Маркус оставил не только меня, но и наш огонечек. И я вновь зарыдала уже в голос, захлебываясь соплями и слезами, щедро орошая ими рубашку брата, вцепившись в него, как утопающий в край плота.
Он тут же подхватил меня и прижал к себе крепче, убаюкивая и шепча какие-то глупости, но увидев, что это не помогает ни капли, вдруг начал напевать колыбельную, которую нам в детстве часто пела мама. Слов он почти не помнил, больше саму мелодию, но, неожиданно, это свело на нет мою очередную истерику.
— Вот так, все будет хорошо, ну же, давай вытрем слезы, сопли… — ласково ворковал он, краем своей же рубашки вытирая мне лицо и помогая высморкаться, как пятилетнему ребенку, ревущему из-за разбитой коленки.
— Джер, какого ты… — вяло отмахнулась, громко шмыгнув носом. — Я все же верховная…
Последняя фраза прозвучала совсем жалко из-за начавшейся в довершение ко всему икоты. Видел бы меня сейчас кто-то из демонов. Да даже Эльфу не стоило бы видеть меня в таком состоянии…
— Верховная ты там и для всех, а здесь и сейчас ты в первую очередь моя сестра, которой плохо. Вот, выпей воды, — он налил из графина на столике воды в стакан и протянул мне.
Я взяла дрожащей рукой и, отбивая дробь зубами о стеклянный край, допила до дна, успокаиваясь. Из-за слез кожа казалась липкой, меня колотила крупная дрожь, а помимо общего гнетущего эмоционального состояния прибавился еще стыд, что сорвалась при Джереми, для которого всегда старалась оставаться сильной.
— Расскажешь теперь, что случилось? — тихо спросил он с бездной участия, без той противной жалости, которую я боялась почувствовать в его эмоциях.
После секундной заминки все же кивнула. И в самом деле, кому еще я могла довериться и поделиться наболевшим, если не с ним.
— Сейчас, умоюсь только…
Через спальню практически пробежала, стараясь не смотреть ни на кровать, ни на рубашки Маркуса, видневшиеся в приоткрытую дверь шкафа, ни на его метательные кинжалы, лежавшие на столе. Наспех умывшись, вернулась к Джеру, слабо улыбнувшись в ответ на его полный волнения взгляд, и села напротив в кресло.
— Спрашивай, — тяжело вздохнула, откинувшись на спинку.
— Где Маркус?
Вот и прозвучал этот вопрос, болью отозвавшийся во всем теле, выбивая почву из-под ног.
— Я не знаю… — прошелестела на грани слышимости.
В следующий миг Джереми подошел ко мне и, подхватив, усадил себе на колени, крепко прижав к себе. Его эмоции как ближайшего родственника не давали энергии, но от них шло такое ни с чем не сравнимое родное тепло, что я лишь тихонько вздохнула, купаясь в них.
— Рассказывай.
Глава 6. Тайра
Каждое слово давалось мне с трудом, но потом будто плотину прервало, и я говорила и говорила, рассказывая не столько события вчерашнего вечера, ограничившись сухой констатацией фактов, сколько делясь своими чувствами безысходности и непонимания.
— Почему так сложно, Джер? У нас все было хорошо, понимаешь? Я же даже не знала изначально, что здесь принято многомужество. А он… И сам же тоже… Вот зачем? И отец у него не один. И ты бы слышал, с какой теплотой он отзывался о своих родителях: мама, ее мужья, все друг друга любят… Искренне веселился из-за моего удивления, — тихо делилась я, вспоминая давний разговор у озера. — Вообще ни намека, что его что-то не устраивает в этом, а потом… потом…
— Тихо-тихо, не надо, — тут же среагировал брат, когда слезы в который раз навернулись на глаза. — Может, дело не в полигамии или даже не столько в полигамии? По нему не скажешь, что его тяготит присутствие того же Кея или раба в вашей жизни. Да и этого третьего тоже… Может, именно со вчерашним было что-то не так, как обычно? Или личные счеты?..
— Да какие личные счеты? Он из нашего же мира! Придурок без чувства самосохранения, — помотала головой, отметая этот вариант, как совсем бредовый.