Нам стало тесно в собственном доме. Мы стали помехой друг другу. И пока мы только в начале поисков: как научиться нам жить врозь, чтобы прийти - через это - к НОВОМУ ВМЕСТЕ. И наоборот, и одновременно - от нового ВМЕСТЕ к неумолимому ВРОЗЬ, и лишь тогда без крови, без саперной лопатки.
Не мы одни запутались. Легче ли оттого? Нынешний проблемный вакуум не заполним (нигде!) локальными решениями. И отсрочки - не компромисс. К компромиссу дорога - по ту сторону былых демаркаций Мира, прежних делений на передовых и отсталых, прежнего водораздела между капитализмом и социализмом. Да мы, собственно, уже по ту сторону, только еще не замечаем этого, продолжая жить по правилам Мира, какого уже нет, говорим на языке ушедшей в небытие вселенской Атлантиды. А на каком же языке еще нам говорить? Впрочем, разве мертвая - речь далеких предков? Вперед сегодня значит - и назад, к мудрости древних: МИР ЗАВЕРШЕН, НО НЕ ЗАКОНЧЕН. Этот завершенный, но незаконченный Мир и есть (будет?) МИРОМ МИРОВ, каждый из которых и сам по себе, и проекция искомого мирового сообщества; каждый из которых заинтересован в том, чтобы другие не были похожи на него, сохранили и обогатили свою непохожесть. Выжить ли людям без такой заинтересованности, переведенной в культуру и в политику, в Слово и в технологию, в мировое разделение и мировую кооперацию труда, во всечеловеческую информатику и во всечеловеческую занятость?! Говоря совсем просто, что делать? у каждого (мира, народа, человека) - собственное, свое. А вот чего не делать подлежит скрупулезно оговоренной унификации, поэтапному обобщению и обобществлению.
Человеку, прожившему жизнь в попытках понять смысл прошлого, трудно призвать себя и других проститься с Историей. И если я это делаю, то не только потому, что убежден в изложенном выше - с краткостью телеграммы. И в этом моем убеждении соучаствуют молча мои близкие и мои университетские друзья, погибшие в одночасье войны. И еще (пожалуй, решающее в этом, личном, смысле): все прошлое России отвращает от мессианизма, и тем не менее и вопреки этому я убежден, что именно здесь, у нас, ныне фокус всемирной коллизии взаимного отторжения, повсеместной тесноты, вновь вырвавшегося на волю убийства. Но раз так, то и самый смелый, и самый продуманный шаг к МИРУ МИРОВ предстоит сделать нам, признавши для того, что наше будущее - и не мировая Коммуна, и не сверхдержава, а всего лишь один из м и р о в в М и р е.
Всего лишь ОДИН ИЗ... - может ли быть цель человечнее и практичней, неопробованней и благороднее?!
1992-1993 Из заметок об абсурдеЧто есть абсурд? Бессмыслица,
нелепость - словарный приговор, будто не подлежащий обжалованию.
Отчего же столь живуч и неисчерпаем абсурд? Атавизм ли от
предка-несмыш-леныша или та первозданная странность-залог, что из
себя - переворачиванием - произвел другую томящую странность по
имени истина? В единственном числе - абсолютную. Иной нет.
Относительная - довольно бездарный вымысел. Что есть истина? А
рядом, в том памятном тексте: Се, человек. Не его истина, а человек
сам как истина. И абсурд (был, есть) - не его, а ОН. И тот, и та
МИРОСОТВОРЯЮТ. Что нелепее, чем убеждение, будто Земля создана,
дабы человек заполнил ее, не оставляя места, где не он? Что
бессмысленней, чем вера в верховенство человека над всем живым и
недрами, окрещенными в среду обитания Гомо? Но разве не отсюда
дерзость первооткрывателей, мысленные эврики, достоверное знание,
наконец - история? Итог - абсурд, застолбленный нашим веком:
самоубийственное могущество. На него нет управы изнутри его же,
если нет ее вовне. В особенном ВНЕ - абсолютной истине, нареченной
ноосферой (Вернадского, Тейяра...). Сойдутся ли - заново
неразлучники? Поспеет ли - вновь - абсурд? Найдется ли место в
обыденной жизни нереализуемой истине? Маршрут ответа - тысячелетия.
Откуда человек - иначе: зачем ОН? Кто наворожил, что именно в
холодновоенные Пятидесятые запустится цепная реакция открытий, и
африканский Олдувай встанет в ряд с иудейским Мертвым морем,
сближая нас всех, чурающихся близости. Сапиенс и убийца в одном
лице - дано ли уйти от этого?.. Самое страшное в Гитлере и Сталине,
что они были заданы ПЛАНЕТАРНОСТЬЮ, этим неукротимым общим
знаменателем. Его ли избыть прорывом в космос, либо на смену
всякому окончательному решению придет (в качестве табу - свободы)
НЕОКОНЧАТЕЛЬНОСТЬ МИРОУСТРОЙСТВА как способ ужиться всем вместе на
Земле?
...Ум человеческий привык отличать постижимую реальность от
абсурда, уходящего в подвалы психики и разъясняемого природой ее
отклонений. Для историка это, как правило, закрытая сфера. До
известной степени она затрагивается лишь исследованием суеверий,
сумеречных взлетов мистики, вторгающейся в ход событий, и особой
роли, которую играют в преддвериях харизматические персонажи. Но в
целом, особенно когда речь идет о движущих силах и превращенных в
действительность предпосыл-ках, абсурд не попадает в поле зрения
историка, поскольку он - абсурд - заведомо аисторичен. Я не
собираюсь оспаривать это, а предлагаю лишь вглядеться в данный
феномен с той именно стороны, какая отключает его от привычного
понимания истории. Абсурд как сигнал, извещающий, что история
достигла своего предела, а человек исторический оказался в
пограничье между исчезающим прошлым и тем, что ждет его впереди,
теряя при этом имя будущего, - вот что преследует меня, ставя под
сомнение право считать себя историком и внушая мне подозрение, что,
цепляясь за этот (сросшийся с жизнью) статус, я способен невольно
ввести в обман людей, привыкших с уважением относиться к нашей
старой профессии. Впрочем, я, вероятно, не совсем точно определил
свое отношение к абсурду, назвав его сигналом. Нет, он - нечто
большее. В моих глазах он - поводырь, вводящий нас в неведомую
жизнь-после-истории, он - наш посредник в первых контактах с тем,
что приходит на смену будущего, а стало быть, и прошлого. АБСУРД
становится своего рода двойником пост-исторического Гомо...
1990-1991 КОНВЕРГЕНЦИЯ ИЛИ МИР МИРОВ?
[Текст готовился для выступления на симпозиуме в Париже (апрель 1990) От Урала до Анд: на заре ли нового общества? Не был завершен: накануне отъезда - очередная сердечная авария. В отсутствие автора доклад в сжатой форме был прочитан на французском Дени Пайяром. А затем - многократные возвращения к теме, все новые и новые лабиринты ее развития... Если собрать все варианты, вышла бы небольшая, но книга. Здесь же - достаточно краткий конспект, нечто вроде заявки на дальнейшее освоение идеи.]