Потом говорили с Ю. К. о моём «Страже». Я сказал, что он навеян известным памятником в Мурманске. Ю. К. отозвался о памятнике резко отрицательно:
— Гадость! Истукан!
Я стал объяснять, что я писал, конечно, о другом, хотел передать то-то и то-то… Он оборвал:
— Ну, будем считать, что ты писал не об истукане.
Пора было уходить.
— Когда появишься опять?
— Не знаю. Может, осенью…
— Машина у тебя есть?
— Да… А что?
— Да… я думаю — может, и приехать когда бы в Ярославль. На рыбалку там…
— На рыбалку? Ну, это можно устроить!
— Да нет… не надо ничего устраивать. С удочкой посидеть, так просто… Да ладно!
Кажется, именно в этот мой приезд Батима провожала меня до трамвая (ей было по пути), разговор зашёл о семейной жизни.
— Трудновато вам с Юрием Поликарповичем, — осторожно заметил я. — Пьёт он много… такие, как я, наверно, валом к вам валят…
Батима махнула рукой:
— Я своим детям ещё давно сказала: «Ваш папа — гений, ему позволено всё!»
Через час из гостиницы я звонил Катюшке, пьяным и счастливым голосом рассказывал ей обо всём…
Через месяц, в майском номере «Нового мира» появляется письмо Марка Соболя «Прошу слова», адресованное Юрию Кузнецову: старый поэт-фронтовик нападает на моего Учителя за несколько строк о стихотворении Симонова «Жди меня» (несколько раньше в «Литературной учёбе» Юрий Поликарпович квалифицировал это стихотворение как агрессивный эгоизм чистой заморской воды, не имеющий ничего общего с народным воззрением на любовь). Соболь мечет громы и молнии, жалеет, что «дуэли отменены, а пощёчины подсудны», а затем в жалких, кое-как зарифмованных строчках наступает Юрию Поликарповичу на «больную мозоль»: напоминает, что он, Соболь, как и погибший на фронте отец Кузнецова, тоже воевал. И подначивает:
Уверенный в том, что публикация письма Соболя — спланированная акция, призванная спровоцировать моего Учителя на ещё более резкие высказывания, я с трепетом ожидаю продолжения этой полемики. Слава Богу, скандал затухает в зародыше: видимо, Ю. К. просто не счёл нужным далее продолжать разговор. Тем более что по существу дела Соболь не сказал ничего, ловко подменив тему: Юрий Поликарпович говорил о мировоззренческом расхождении симоновского стихотворения с народным взглядом на любовь, а Соболь заявил, что критиковать «Жди меня» — значит кощунствовать.
Выстрел «Нового мира», таким образом, не достигает цели; лёгким эхом чуть позднее, на 8-м съезде писателей СССР прозвучит злобная реплика Друниной, половину своего выступления посвятившей нападкам на Кузнецова (что-то там такое об отважной фигурке Соболя, одиноко взлетевшей на бруствер и никем не поддержанной), — но на этом дело и кончится. Впрочем, мне предстоит узнать об этих «невидимых миру» боях только через два года, когда будет опубликован стенографический отчёт писательского съезда. Пока что я осознаю только одно: война продолжается, и мой Учитель — на переднем крае.
Осенью 1986 года я с помощью Сергея Хомутова «пробиваю» ещё одну свою книжку — она должна выйти через год в Москве, в библиотечке журнала «Молодая гвардия»; редактор — Игорь Жеглов. Юрий Поликарпович благосклонно соглашается написать к этой книге вступительное слово. Кроме того, стихи мои должны через год появиться ещё в двух коллективных сборниках издательства «Современник», надеюсь я и на публикацию в новом «Дне поэзии». Начиная с весны 1985 года, меня регулярно публикует в «Нашем современнике» Сергей Викулов (а тираж у этого журнала вдвое больше, чем у «Дня поэзии» — аж 220 000); проскакивает подборочка в «Волге»; на подходе давным-давно поставленная в план Верхне-Волжского издательства книга стихов «Ночная тревога»… я начинаю всерьёз подумывать о вступлении в Союз писателей СССР и о будущем уходе на «вольные хлеба». В трудах и ожидании проходит год.
И вот наступает осень 1987 года… мы с женой возвращаемся из поездки на юг и вдруг в вагоне я вижу девочку-подростка, читающую мою первую столичную книжку «Осветить лицо». Значит, книжка уже вышла в свет? Я узнаю её по давно известному мне рисунку: на юное лицо набегает лунный лик… всё-таки слишком прямолинейно понял художник название! Ну да ладно, самое главное — книжка уже появилась в продаже, её покупают и читают! Я выскакиваю на перрон на каждой остановке — и вот, наконец-то, в одном из киосков «Союзпечати» покупаю единственный имеющийся там экземпляр. Вот она!.. я держу в руках первую собственную книгу, изданную в Москве! Вновь перечитываю свои стихи и, в который уже раз — предисловие, написанное Учителем: