Увы, в последние годы Кузнецов замечал и поддерживал в основном лишь своих подражателей и подхалимов. Я не очень-то разделяю многие взгляды на современную литературу одного из нынешних руководителей Союза писателей России Николая Переяслова, но, думаю, он прав, когда написал: «Будучи (может быть, даже втайне и для себя самого) интуитивным предтечей и первопроходцем российского постмодернизма, Юрий Поликарпович фактически к любому из попадавшихся ему на глаза литературных произведений относился единственно как к сырью для своего персонального поэтического творчества» («Вертикаль. XXI век», 2005, выпуск 14). Во всяком случае, доля правды в этих размышлениях, безусловно, есть.
Но это уже к быту не имеет никакого отношения.
Напоследок отмечу: в 1990 году поэту за сборник «Душа верна неведомым пределам» была присуждена Государственная премия России.
Умер Юрий Кузнецов 17 ноября 2003 года в Москве. Похоронили его на Троекуровском кладбище.
Вячеслав Вячеславович Огрызко родился 28 июня 1960 года в Москве. В 1984 году окончил истфак Московского пединститута имени В. И. Ленина. Автор историко-литературного исследования «Песни афганского похода», двухтомного биобиблиографического справочника «Писатели и литераторы малочисленных народов Севера и Дальнего Востока», других работ.
Мария Аввакумова. Последнее тепло
С ЕГО уходом для меня словно бы ушло последнее тепло. Он был — и я ощущала себя на земле богатырей. Он был — и казалось, мы даже в одиночку горы свернём. И ничто не было страшно. Ведь ЕМУ не страшно, сказавшему: «Вожди — подо мною». И я его понимала, сама умудрившаяся прожить почти целиковую жизнь с этим горделивым настроем: у вождей — своя жизнь, у меня — своя.
Между людьми есть отношения, продиктованные дружбой, влюблённостью, разными житейскими обстоятельствами. А есть что-то другое, когда сразу и не объяснишь, что вас спаяло. Но понимаешь — это драгоценно, это нельзя терять ни при каких обстоятельствах. Может, это подсказка нагоревавшейся души?
На протяжении нескольких лет я имела счастливую возможность так или иначе пересекаться с Юрием Кузнецовым: и когда изредка звонила ему в редакцию и ещё реже — домой, и когда забегала в редакцию, чтобы оставить подборку или забрать вышедший журнал. Я могла бы делать это гораздо чаще, но… Теперь жалею.
Рассказывать о Юрии Кузнецове — безусловном, первейшем поэте двух-трёх последних десятилетий русской литературы и русской истории, мне трудно: большая боль молчалива. Да и имею ли я право?.. Я в этом не уверена. На умерших, на ушедших в иные пределы, у нас ещё меньше прав, чем на живых. Может, он сам подаст знак, как это было не раз здесь, на земном плане.
Вот, например, одно из наших самых первых пересечений: 1995 год. Звонок телефона. В трубке густой мужской голос. Назвался. Приглашает зайти в издательство «Советский писатель» и взять трёхтомник Афанасьева, бесплатно, от него в дар. Я, понятно, поблагодарила, но пошла не сразу; когда пришла, стопки с томами почти истаяли. Взяла что осталось. Драгоценный труд Афанасьева по славянской культуре безошибочно поручили отредактировать именно Юрию Кузнецову. Он, понятное дело, вложил в это издание всё старание, всё внимание и потом с явным удовольствием делал эти роскошные подарки. Дарил — «чтобы прочитали»… И сам он в очень и очень многом «из шинели» Афанасьева, из его «Поэтических воззрений славян на природу». В этот раз никакого разговора между нами не было. Я взяла книги и, поблагодарив, ушла.
Следующий звонок от Кузнецова последовал только через пару лет: он начинал работать в журнале «Наш современник». Умер Геннадий Касмынин, ведший отдел поэзии в самое, думаю, тяжёлое для патриотического журнала время (почти все отпрянули, то ли испугавшись, то ли пережидая. А мы с Олей Гречко именно тогда впервые принесли стихи в «Наш современник»…).