Рассказывая о маленьком бродяжке Сопи, обитающем на скамейке нью-йоркского парка Мэдисон-сквер или в дешевых и тесных "меблирашках", Буровс очень удачно ассоциировал этот литературный типаж, сюжет и атмосферу действия с образом Чарли, придал его облик персонажу своего фильма и, насколько мне известно, впервые в мировой объемной мультипликации создал кукольный вариант прославленного чаплиновского героя.
Буровс искусно воспроизводит в кукольном фильме психологически тонкий рисунок роли. Он не просто тиражирует известные атрибуты образа Чарли — его "утиную" походку, невозмутимое помахивание тросточкой или вежливое приподнимание котелка — как занимательные зрелищные элементы комедийного повествования. Каждая деталь, крупный план, ракурс, в котором снята кукла, представлено ее лицо, фигура, подготовлены у него внутренним движением сюжета, точно выражают режиссерский замысел фильма, словно воссоздающего поэтику немого кино, своеобразие которой подчеркнуто выразительной музыкой Раймонда Паулса.
Высокая культура изобразительных решений и мастерство режиссерской интерпретации опираются у Буровса на глубокое знание классического искусства, народного творчества, национального фольклора. Связь с народными художественными традициями особенно наглядно проявляется в фильмах, где само повествование расцвечено красками старинных обычаев, свадебных церемоний, народных гуляний и праздников. Таковы ленты "Умуркумур" ("Праздник яблок", 1976) и "Искатель благополучия" (1982).
Сегодня Арнольду Буровсу принадлежит уже около тридцати фильмов, большинство из которых создано по его же сценариям. Творчество этого замечательного режиссера глубоко человечно и народно, в нем ярко выражен гуманизм художника-гражданина, представителя социалистического искусства. Мультипликационно-условное и реалистическое в его картинах благодаря ювелирно точному мастерству в работе над кукольным образом неразрывно сплетены и слиты. Он сумел соединить психологизм, идущий от традиций классической литературы и театра, руководствующегося принципами "искусства переживания", с богатством красок и выразительной силой пластики, характеризующими высшие достижения творчества, основанного на метафорическом образе-маске. Подводя итог созданному Арнольдом Буровсом за двадцать лет работы, нельзя не прийти к выводу, что он наряду с такими крупнейшими мастерами объемной мультипликации, как Иржи Трнка и Карел Земан, несомненно, один из самых выдающихся кукольников мультипликационного экрана, сказавших в этом удивительном искусстве свое неповторимое слово.
Сила советской мультипликации, опирающейся, как и все наше искусство, на принципы социалистической эстетики, в ее гуманизме и идейности, гражданском темпераменте, глубоких связях с богатейшими традициями народного и классического искусства, в таланте ее режиссеров и художников, умеющих сочетать условность гротесково-сказочных образов с современными общественно значимыми проблемами.
Творчество советских мультипликаторов высоко оценено в мире. Открытие ее высоких художественных достоинств неизменно производит глубокое впечатление на западных режиссеров и критиков, знакомящихся с программами фильмов наших мастеров. Так, выдающийся французский режиссер Жан-Франсуа Лагиони, побывавший на организованном Союзом кинематографистов СССР в 1974 году международном симпозиуме, писал: "Это была потрясающая неделя… Участие в симпозиуме позволило мне открыть для себя богатство и красоту молодой советской мультипликации"[71]. В специальной статье, опубликованной 31 мая 1975 года под заголовком "Значительный рост мультипликационного кино в СССР", газета "Унита", отмечая, что "итальянцы получили возможность открыть для себя огромное количество новых работ советских мультипликаторов… снятых на Центральной студии, а также на студиях Эстонии, Латвии, Украины", приходит к выводу: "…советская школа мультипликационного кино шагнула далеко вперед". Так смыкаются в единой оценке наша критика, мнение выдающихся мастеров Запада и зарубежной прогрессивной прессы.
Чехословацкая мультипликация
