Согласившиеся жить на Халвмерке поселенцы были из фермеров. Четыре года они работали, выращивая и охраняя кукурузу до того дня, когда прибывали корабли. Их долго ждали, встречали с восторгом. Это было самое выдающееся событие в цикле их существования. Работа заканчивалась, как только корабли давали сигнал о своем прибытии, и начинался праздник, ибо корабли привозили все, что делало возможной жизнь на этой негостеприимной планете. Свежие семена, в которых они нуждались, так как мутировавшие сорта были неустойчивы, а фермеры не были учеными агрономами, чтобы следить за сохранением вида. Одежду и часть машин, новые радиоактивные батареи для атомных двигателей – вся тысяча и одна мелочь и детали, которые поставляла машинная цивилизация непроизводственной планете. Корабли задерживались ровно настолько, чтобы выгрузить привезенное и заполнить трюмы зерном. Затем они уходили, и праздник кончался. За этот срок бывали сыграны все свадьбы, ибо только в это время позволялось жениться; праздновать все юбилеи, выпивать все вина, затем начался поход.
Они кочевали, как цыгане. Единственными постоянными строениями были гаражи и толстенные башни для зернового силоса. Когда были сделаны все приготовления, открывались высокие двери, и трактора, вертолеты, массивные жатки, комбайны и прочая сельскохозяйственная техника загонялись внутрь. Все важные узлы упаковывались, механизмы покрывались силиконовой смазкой, и это давало им возможность переждать летний жар, пока со следующим закатом не вернуться фермеры.
Все остальное отправлялось в путь. Зал заседаний и остальные временные купола разбирались и упаковывались. Когда домкраты убирали, длинные здания становились на оси и колеса под ними. Женщины консервировали и запасали продукты на месяцы, бойни обеспечивали мороженным мясом. С собой брали лишь несколько цыплят, ягнят и телят; стада предстояло вырастить на месте, используя банк спермы.
Когда все было готово, фермерские трактора и грузовики выстраивали прицепы в длинные обозы, после чего отправлялись в постоянные гаражи и силосные башни. Движители, главные силовые установки, после четырех лет действия в качестве генераторов энергии становились на колеса и возглавляли каждый обоз. После того, как фургоны состыковывались тросами, поезд оживал. Все окна задраивались, и включалось воздушное кондиционирование. Оно не выключалось до тех пор, пока обоз не достигал зоны сумерек в южном полушарии, где температуры были вновь переносимы. Когда они пересекали экватор, термометр часто показывал свыше 200 градусов, хотя иногда по ночам температура спадала до 130 градусов; с этим нельзя было не считаться. Халвмерк оборачивался за 18 часов, и ночи были слишком коротки, чтобы температура успела снизиться, как следует.
– Ян Кулозик, вопрос для тебя. Прошу слушать внимательно, Кулозик, таков порядок, – голос Чана Тэкенга после целого вечера криков стал понемногу срываться.
Ян повернулся от карты лицом к ним. Вопросов было много, но он не слушал их до тех пор пока не стих шум.
– Слушайте меня, – сказал Ян. – Я в деталях проработал все, что необходимо сделать и представлю вам цифры. Но прежде вы должны решить. Соберем ли мы кукурузу, или нет, это все равно. Мы должны уходить и с этим бессмысленно спорить. В случае прибытия кораблей понадобиться кукуруза, потому что люди на них голодны. Тысячи, а может, миллионы погибнут, не получив ее. Если мы не запасем кукурузы, их жизни будут на вашей совести.
Если корабли не придет, мы все равно погибнем. Наши возможности малы, сломанные части не могут быть заменены, два генератора снизили выходную мощность и потребуют дозаправки после перехода. Мы протянем несколько лет, но все равно мы обречены. Подумайте об этом и решайте.
– Мистер председатель, я требую голосования.
Когда Хрэдил встала и попросила внимания, Ян понял, что предстоит долгая выматывающая битва. Эта старая женщина, глава семьи Махревых, представляла могущество реакции, силу тех, кто стоял против перемен. Она была хитра, но обладала умом крестьянки. Что старо – то добро. Что ново – то зло. Перемены ведут к ухудшению. Жизнь должна быть неизменна. Ее с уважением выслушивали другие вожди, поскольку она лучше всех можно всех могла выразить нелогичный, догматический рационализм. Они успокаивались, пока она вставала, готовые повторять, как закон, ее узколобую устаревшую точку зрению.
– Я выслушала, что сказал этот молодой человек. Я ценю его мнение, хотя он и не вождь, даже не член одной из наших семей.