По аллее в Деревне Победителей уже текут целые реки, а моя несчастная клумба с примулами явно не переживет сегодняшнюю ночь. Снимаю обувь на крыльце, чтобы не добавлять еще литр воды к тем лужам, что и так за секунду натекут с моей одежды, захожу в дом и облегченно выдыхаю, оставляя ливень за закрытой дверью.
Не успеваю даже сделать два шага, как на меня налетают с такой силой, что я бьюсь плечом о соседнюю стену.
— Господи, Китнисс! — то ли со злостью, то ли с радостью почти кричит Пит, прижимая меня к себе.
А я от неожиданности отвечаю на объятия, на секунду зарываясь рукой в его отчего-то мокрые волосы. Заставляю себя немного отстраниться, но Пит не дает мне такой возможности, прижимаясь своим лбом к моему. Его горячее дыхание касается моего подбородка, и от подобной близости перехватывает дыхание, а по спине пробегают мурашки. От него пахнет выпечкой, мятой и домашним уютом, а губы находятся настолько близко к моим, что я начинаю чувствовать болезненное притяжение. Интересно, ответит ли он на поцелуй теперь или снова его отвергнет? Узнать ответ можно очень просто, всего несколько сантиметров, и…
Зажмуриваюсь, в попытках вернуть самообладание, и делаю шаг назад. Не для этого я возводила стены, чтобы они рухнули и придавили всю мою решительность в первую же минуту дома. Бросаю на Пита вопросительный взгляд, но он и не думает отступать, крепко сжимая мои плечи.
— Где ты была?!
— В лесу.
— Ты с ума сошла?! Мы тебя весь день искали, Хеймитч даже пошел в лес, но, к счастью, быстро отмел эту идею! А когда начался дождь, то мы… мы… — он отступает, тяжело дыша, как после пробежки. — Скажи, ты в порядке?
— Да, только замерзла, — мне кажется, что мой голос звучит как-то виновато.
Пит, будто только опомнившись, подталкивает меня к лестнице.
— Иди прими душ, смени одежду, а я побегу к Хеймитчу. Нужно сказать, что ты вернулась.
Хочу запротестовать против очередной порции опеки, но дверь захлопывается быстрее, чем я успеваю вымолвить хоть слово.
Горячие струи сначала обжигают промерзшую кожу, но сейчас это настолько приятно, что я только делаю еще один шаг вперед и бесконечно долго согреваюсь. Мысли переполнены кадрами недавней совершенно неожиданной близости, и в какой-то момент я даже начинаю думать, что зря отстранилась. Приходится насильно возвращать себя в нормальное состояние, чтобы избавиться от назойливых мыслей. Нельзя быть такой слабачкой, Китнисс!
Ванная комната наполняется густым паром, который облаком вылетает в спальню, когда я выхожу в одном полотенце и сразу же попадаю в очередные объятия.
— Хеймитч! — возмущенно отталкиваю ментора, крепче сжимая ткань на груди. — Ты что вообще забыл в моей комнате?
Ему, кажется, все равно на мои возмущения, потому что он игнорирует их и набрасывается со своими обвинениями.
— Солнышко, скажи-ка мне, в какой момент ты окончательно слетела с катушек?! И как я это пропустил?!
Выталкиваю его за дверь силой, закрывая ее на замок, пока Хеймитч осыпает меня сплошным потоком негодований и упреков. Наскоро натягивая одежду, я даже начинаю думать, что он прав, и я, в самом деле, повела себя легкомысленно. Да, лука и стрел не было, но они наверняка ждали меня к обеду в городе или хотя бы к ужину домой. А дождь еще и усугубил ситуацию, можно их понять.
Только вот я настойчиво решила избавиться от подобного внимания, поэтому ситуация складывается как нельзя удачнее. Обмотав полотенцем волосы, отмыкаю дверь и, игнорируя ментора, спускаюсь вниз. За столом сидит все еще взволнованный Пит, который, заметив меня, подскакивает со стула.
— Я говорил ему не ходить за тобой, но… — виновато бормочет сосед, но я прерываю его жестом.
— Послушайте оба. Мне жаль, что я заставила вас волноваться, но я вполне в состоянии позаботиться о себе сама, — Хеймитч нервно усмехается, а я бросаю на него испепеляющий взгляд. — Я не хочу больше, чтобы со мной носились, как с младенцем! Каждому из нас пора заняться исключительно своей жизнью, и дать другим разбираться самостоятельно.
— Это тебе белки в лесу нашептали?! — взрывается Хеймитч. — Если не хочешь, чтобы с тобой нянчились, начни уже думать головой, а не жо… — его прерывает Пит, который, кажется, вообще не понимает, что происходит.
— Китнисс, ты можешь объяснить нормально, почему сбежала?
Встречаюсь с ним взглядом, в котором искренняя тревога смешивается с абсолютным непониманием. Потом вспоминаю крепкие объятия, родной запах его волос, руки, сжимающие мои плечи, и приходится несколько раз глубоко вдохнуть, чтобы вернуться к прежним мыслям. Немного легче становится, когда на смену этим мыслям приходит его недавний категоричный ответ: «Это все в прошлом» толпе незнакомых мужчин. Нельзя об этом забывать.
— Я не сбегала, — пытаюсь говорить так, чтобы это не звучало, как оправдание. — Я отлично провела день в лесу, как делала это тысячу раз до этого.
— И почему нельзя было сообщить о своих планах? — продолжает нападать Хеймитч, но я отвечаю довольно резко.
— Повторить, что я только что сказала?
В комнате повисает тишина, и только воздух настолько пропитан напряжением, что с минуты на минуту начнут летать искры. Хеймитч, даже не моргая, пронзает меня осуждающим взглядом, а через несколько бесконечно долгих мгновений вскидывает руки, резко разворачивается и покидает мой дом, бурча себе что-то под нос. Перевожу взгляд на Пита, а он лишь только сильнее поднимает брови, явно ожидая от меня объяснений. Но я не планирую больше в чем-то объясняться.
— Китнисс, мы тебя чем-то обидели? — тихо спрашивает он, а я отрицательно качаю головой, хотя именно это чувство переполняет меня сейчас.
Да, обижаться глупо, но что я могу с собой поделать? Он просто сделал выбор не в мою пользу впервые за тысячу раз, что выбирал меня, так что это непривычно и больно. И я смогу с этим справиться, если они оба перестанут появляться на пороге этого дома.
Решаю, что просто молча уйти наверх сейчас будет самым лучшим вариантом. Уже на последней ступеньке оглядываюсь, снова встречаясь с непониманием и грустью в голубых глазах, и прошу его передать Сэй, чтобы она полностью освобождена от своих обязанностей относительно меня.
Закрываю дверь в комнату на замок и всеми силами убеждаю себя, что поступила правильно.
Но уже утром следующего дня становится понятно, что поступок был не только глупым и детским, но еще и навредил окружающим. Сэй, которой, конечно же, ничего не успел сказать Пит, будит меня совсем рано, чтобы сообщить, что Хеймитч заболел, поэтому сегодня завтрак отменяется.
Как оказывается позже, ментор носился под проливным дождем, пытаясь найти способы организации моих поисков, которые начались бы уже через несколько часов, если бы я не вернулась домой. И, если мой организм отреагировал небольшим насморком, то Хеймитч слег на целую неделю.
В первые дни я не ходила к нему, потому что было стыдно, но потом совесть взяла верх, и я оказалась у него на пороге с плошкой бульона. К счастью, у него не оказалось достаточно сил, чтобы продолжать меня отчитывать, так что все прошло спокойно. И теперь уже я взяла на себя ответственность за выздоровление соседа, который, если сказать честно, в состоянии больного был еще более невыносим, чем обычно. За всю неделю мы ни разу не обсуждали ту перепалку, пока однажды вечером уже прибодрившийся Хеймитч не стал свидетелем нашей с Питом беседы.
Для себя я четко решила держаться отстраненно, стараться не участвовать в разговорах и избегать любого другого контакта, но Пит, явно не понимающий причин моего поведения, будто специально навязывал свое общение.
Так что в очередной раз пытаясь отослать его подальше, я сообщила, что Хеймитчу давно пора принимать лекарства и спать. Пит сначала попытался что-то возразить, а потом обиженно схватил свои вещи и покинул жилище ментора, громко хлопнув дверью. И уже на тот момент я поняла, что без вопросов в этот раз не отделаюсь.