— Так, может, лучше не быть одному? — Пит поднимает на меня вопросительный взгляд. — Мы могли бы придумать какие-то занятия. Нормальные человеческие занятия. Все равно мы почти не спим до самого рассвета, вдвоем было бы легче. Посмотрим дурацкие новости или напечем булок на весь дистрикт. Ты мог бы читать и мне бы дал какую-нибудь книжку. И, умоляю, не говори ничего про безопасность. Будем сидеть в пяти метрах друг от друга или вообще в разных комнатах.
Я замолкаю, искренне не понимая тех эмоций, которыми окрашено его лицо. Он смотрит в мою сторону, но взгляд будто расфокусирован и ничего толком не выражает, а мое сердце колотится так, что сейчас вырвется наружу. Мучительно долго жду ответа, но по сменяющимся эмоциям на его лице я уже понимаю, что сейчас услышу.
Хотя он все еще молчит, я уже чувствую неприятный холод внутри и даже убираю руку, делая несколько шагов назад.
— Китнисс, это очень хорошая идея, но… — он выглядит грустно и потерянно, будто ждет какого-то спасения со стороны. Например, чтобы его сдуло ветром или земля разверзлась прямо под нами, только бы не пришлось объясняться. Не знаю, откуда берутся силы, но этим спасением решаю выступить я сама.
— Да, можешь не объяснять, я уже сама поняла. Забудь, — Пит опять слегка удивлен и открывает рот, чтобы продолжить свою речь, но я его перебиваю. — Нет, все в порядке, правда. Я же говорила не слушать меня. Просто тяжелый день, а еще эта жара… Правда, забудь.
Он неуверенно кивает и медленно разворачивается в сторону своего дома, а я скрещиваю руки на груди, чтобы унять дрожь, и просто смотрю ему в след.
На середине пути Пит разворачивается, снова пытаясь изобразить улыбку, и машет рукой, а я киваю и зачем-то выпаливаю:
— Звони, если захочешь поговорить.
После чего и сама начинаю ожидать какой-нибудь кары небесной, которая спасет меня от этого позора. К счастью, когда дверь соседнего дома закрывается за его хозяином, я чувствую облегчение и, наконец, выдыхаю. Кровь пульсирует в голове, и я обхватываю ее ладошками, поднимаясь по лестнице. Мне настолько неловко и некомфортно, что я просто мечтаю оказаться голой на сцене и дать интервью Фликерману, только бы забыть последние пять минут. Не вижу себя в зеркало, но отчетливо ощущаю красные пятна, которые ползут по щекам и шее.
Уж не знаю, что было в этом лимонаде, но эта излишняя болтливость явно не может исходить просто от меня. Может быть, это от недосыпа? Или тепловой удар? Хотелось бы, чтобы это был тепловой удар, а весь прошедший вечер — лишь галлюцинация, но что-то подсказывает, что мне так не повезет.
Валюсь на кровать настолько обессиленная, что даже не могу сконцентрироваться на какой-нибудь одной мысли. Эта какофония сводит с ума, но в то же время спасает, не давая еще раз обдумывать этот позор. А еще она утомляет меня только сильнее, поэтому, вопреки всем ожиданиям, я очень быстро проваливаюсь в сон.
Мне снится Энни, стоящая на берегу моря в свадебном платье. Я хочу обнять ее, но, подойдя ближе, замечаю, что ее руки в крови. Она вытирает их о белый шелк, а ее улыбка постепенно превращается в животный оскал. Хочется убежать, но ноги прирастают к месту, а Креста достает из-за спины колокольчик и начинает звонить в него. «Призывает других переродков» — отчего-то понимаю я, все сильнее пытаясь оторвать ноги от земли. В какой-то момент этот звон становится настолько сильным, что я не слышу ничего больше и зажимаю уши, пытаясь спастись от оглушающего звука, и просыпаюсь.
Вздрагиваю в кровати и понимаю, что на самом деле закрываю ладошками уши, а звон все никуда не девается. Требуется несколько бесконечно долгих секунд, прежде чем я понимаю, что это вовсе не колокольчик, а телефон. Выпутываюсь из простыни и бегу по коридору, по дороге бросая взгляд на часы — уже третий час ночи. Подхватываю трубку и ударяю себя в висок, неожиданно быстро поднеся ее к уху.
— Алло, — звук выходит слишком резким, к тому же я вовсю пытаюсь отдышаться.
— Это я, — доносится с того конца провода, и от неожиданности я даже перестаю хватать ртом воздух. — Ты уже спала, да? Черт, прости.
— Нет, Пит, все в порядке. Мне снился такой ужас, что этот звонок очень кстати. Еще минута, и вся Деревня бы услышала мои крики.
— Мне жаль, — почти шепотом говорит он.
— Все в порядке?
— Эм. Ну да. Я просто захотел поговорить.
Мое сердце все еще быстро бьется от пережитого кошмара и пробежки до телефона, но оно начинает еще более резкий стук, когда я слышу эту фразу. Кладу ладошку ниже горла, будто пытаясь успокоить этим сердцебиение, и глубоко вдыхаю.
— Да… Да, конечно. Давай поговорим.
Комментарий к 10
Ну давайте и мы с вами поговорим) поделитесь, пожалуйста, своими впечатлениями/ожиданиями/мыслями. Я знаю, что очень многие ждали разговора с Энни, так что расскажите, как вам их беседы. Энни совершенно не раскрытый персонаж в книгах, а уделять ей много времени на то, чтобы раскрыть и объяснить в рамках этой работы, я не вижу смысла, так что мне еще самой не до конца ясен ее характер) Было бы интересно узнать, какой эту девушку видите вы.
Ну и, конечно же, нажимайте “жду продолжения”, если поскорее хотите новую главу.
P.S. после этой главы размер фанфа меняется с изначального миди на макси, а мне присуждается звание автора, который просто не способен уложиться в планируемые изначально размеры.
========== 11 ==========
— Что тебе снилось? — спрашивает Пит. — Доктор Аврелий говорит, что, если рассказывать кому-то о кошмарах, будет легче.
— Ну, знаешь… Кровь, переродки — ничего особенного, — решаю умолчать про Энни в подвенечном платье.
— Классика, — грустно усмехается он. — Мне как-то снилось, что гуси Хеймитча превращаются в огромных летающих монстров, а я не могу от них отбиться, потому что переживаю, что он расстроится, если с ними что-то случится. Бред, да?
Улыбаюсь, то ли представив нелепую картину, то ли от того, что только этот парень может тревожиться о подобном даже во сне.
— Должна признать, что гуси и в правду слегка жутковатые.
— Только Хеймитчу так не скажи, — смеется Пит.
— Нет, конечно. Мне еще жизнь дорога.
На том конце провода снова слышится тихий смех, от которого становится теплее на сердце. Вдруг понимаю, что все время так крепко сжимала трубку, что даже побелели костяшки пальцев, так что приходится их размять.
И почему я постоянно волнуюсь? Пит знает меня, наверное, лучше всех. Мне уже никак не скрыть от него свои недостатки, а новых достоинств как-то не появилось, но, тем не менее, каждый раз я волнуюсь из-за того, чтобы не облажаться еще сильнее. Вот и сейчас снова. Предыдущие телефонные разговоры слегка не заладились, и есть вероятность, что сейчас нас ждет очередной провал, но это не конец света.
В конце концов, мы живем напротив друг друга, и всегда можем поговорить лично. Или не можем?
Почему-то же мы так не делаем. Максимум нашего общения — пара минут по дороге от Хеймитча до дома или те несчастные несколько раз, когда мы оставались наедине. И мне этого бесконечно мало, но, может быть, Питу достаточно? Может быть, этот звонок всего лишь из-за того, что он переживал, что я расстроена или обижена после случившегося вечером? Может быть, он рассказал Энни, и та посоветовала позвонить просто из уважения? Хотя какая разница.
Это Пит. И он звонит мне. Остальное неважно.
— Так о чем ты хотел поговорить?
— Хочу кое-что спросить про книгу растений, но это не срочно, я не подумал, что ты спишь. Можем поговорить утром.
— Пит, я все равно не усну, спрашивай сейчас.
— Ладно, — немного грустно выдыхает он. — Я, кажется, вспомнил, как рисовал на маленьких обрывках бумаги все эти растения, пока результат не покажется тебе максимально похожим. Иногда переделывал по десять раз один и тот же листочек, прежде чем перенести в книгу, особенно если у вас дома не было его даже в засушенном виде, и ты описывала по памяти. Правда или ложь?