— Да, утром, — отвечаю и подумываю положить трубку как можно скорее, пока не начался допрос.
— Нет, после вашей… кхм… ситуации, — видимо, Хеймитч докладывает ему о каждом нашем шаге. — Он должен звонить мне три раза в день, но сегодня не выходил на связь.
— Уверена, что с ним все в порядке. Он был полон сил, когда выгонял нас из своего дома.
Аврелий шумно втягивает носом воздух.
— Я могу попросить тебя навестить его?
— Нет, — сразу же отвечаю я.
— Я должен быть уверен, что все нормально. Регулярные созвоны — главное и единственное условие его возвращения домой.
— Нет, — повторяю я, размышляя над тем, что, возможно, если Пит и дальше будет бойкотировать доктора, то его заберут обратно в Капитолий. Так ведь будет лучше для всех. Доктор Аврелий молчит, не зная, что ответить. — Что-то еще? — настойчиво добавляю я.
— Эм, нет, спасибо. Я попробую дозвониться Хеймитчу.
— Удачи, — говорю я и кладу трубку, попутно представляя, как ментор сейчас пьяный в стельку валяется где-то на полу своего грязного дома. Его не разбудит даже оркестр, не то что телефонный звонок.
Плетусь обратно в свою комнату, но невольно останавливаюсь у окна и смотрю на соседний дом. Во всех окнах напротив темно, занавески плотно закрыты. В голову закрадывается мысль, что это неправильно: Пит всегда спит с ночником и открывает хотя бы форточку. «Раньше спал», — поправляю себя, напоминая, что он уже не тот человек, которого я знала. С другой стороны, вряд ли в Капитолии его отучали от привычных действий наряду с убеждениями, что я монстр-убийца. Внимательно вглядываюсь, чтобы заметить какое-нибудь движение, но все напрасно.
Это не мое дело! Пит просто уснул, потому что психанул утром. У меня тоже такое бывает. Морально истощаешься настолько, что просто отключаешься и спишь. Но неужели он не слышал звонки Аврелия? Так крепко спать просто нереально.
Сажусь на подоконник и внимательно слежу за домом напротив, будто он может подать мне какой-то сигнал, но ничего не происходит. Злюсь, но все-таки заставляю себя спуститься вниз. Выхожу на крыльцо, накинув куртку отца. И что мне делать? Вдруг Пит вообще сбежал из дома и заблудился? Или ему стало плохо после приступа? Или он…
Отгоняю совсем дурные мысли и решаюсь сходить и разбудить ментора. Он же сам вызвался спасателем наших задниц, вот пусть и разбирается с этой проблемой. Быстрым шагом иду в самый дальний дом Деревни, чувствуя, как нарастает паника. Это глупо, ведь причин не взять трубку может быть целый миллион. И скорее всего, Пит просто сам вынуждает доктора вернуть его в столичную лечебницу, потому что дома ему еще хуже. Толкаю дверь, которая, как всегда, не заперта и вхожу. Как и ожидалось, Хеймитч вместе с табуретом валяется возле кухонного стола. Сначала глубоко вдыхаю еще уличный воздух, чтобы поменьше дышать внутри ужасной смесью помойки и перегара, а потом уже иду дальше.
Легко пинаю ментора ногой в бедро, но он не реагирует, поэтому толкаю сильнее. Снова ничего. Слышу, как на втором этаже начинает звенеть телефон: извините, доктор Аврелий, он сейчас вряд ли может подойти к телефону. Вспоминаю, как будила Хеймитча раньше, поэтому набираю воды в стакан и выплескиваю ему в лицо, но Хеймитч лишь издает нечленораздельные недовольные звуки и храпит дальше. Безнадежно.
Ухожу из его дома, не понимая, что делать теперь. Может быть, разбудить Сэй? Да, она живет с внучкой, но я постараюсь прокрасться тихонько, чтобы ребенок не услышал. Уже начинаю топать в сторону города, когда понимаю, что старое жилище женщины было полностью разрушено при бомбежке, а нового адреса я, конечно же, не знаю.
— Черт! — не выдерживаю я и возвращаюсь обратно к дому Пита.
Мне нужно просто убедиться, что с ним все в порядке. Я ведь могу прошмыгнуть так, чтобы Пит ничего и не понял. Стоп! Почему это я веду себя, как какая-то воришка? Его лечащий врач попросил меня проверить, как дела у пациента. Если Пит и заметит меня, то просто объясню, что заявилась не просто так и не по своей воле.
Киваю сама себе и осторожно толкаю входную дверь, которая, к счастью, не издает никаких звуков. Дом Пита в точности такой же, как и мой. Различие только в цвете стен и мебели, но расставлена она так же, как и моя. Ну да, еще в его доме гораздо чище и почему-то уютнее…
Прохожу дальше и вижу нетронутую еду на столе, накрытом на одного человека, и задумываюсь, почему ужинать все явились ко мне. Это же Питу нужно общение! Решаю сообщить об этом наблюдении Сэй и потребовать, чтобы теперь они докучали своим обществом соседу, а не мне. Оглядываюсь: на первом этаже никого; иду по лестнице вверх, вспоминая сегодняшнее утро и то, как Пит убегал по этой лестнице, будто от этого зависела его жизнь. На втором этаже несколько комнат, и все они не закрыты — заглядываю в каждую, но дом пуст. Подхожу к спальне Пита, возле которой билась в истерике после завтрака, и обращаю внимание на то, что снизу на деревянной двери появилась вмятина от моей ноги. Прикладываю носок сапога, как будто нужны дополнительные доказательства, что это именно я, слегка теряю равновесие и, чтобы не упасть, делаю шаг вперед, вступая на порог комнаты. Осматриваюсь еще раз, стараясь не задерживать взгляд на десятке картин, закрашенных черной краской, потому что чувствую, будто вторгаюсь в слишком личное, и уже разворачиваюсь на выход, когда замечаю небольшую красную каплю на полу.