23 и особенно 24 октября началось стремительное падение акций Нью-Йоркской фондовой биржи. Сотни тысяч вкладчиков пытались спасти свои небольшие капиталы, усиливая панику. К концу октября в США обесценились акции на 15 млрд. долл. Разорилось почти 500 миллионеров (из 513) и около миллиона мелких вкладчиков. Потерявшие все бизнесмены отправлялись на биржу труда или кончали с собой.
Сначала большинству американцев казалось, что крах на Уолл-стрите касается прежде всего биржевых игроков. Даже видные аналитики, завороженные экономическими догмами саморегулирующегося рынка, утверждали, что положение вот-вот выправится. Это были наивные надежды. В условиях капиталистической экономики именно финансовая система была регулятором развития реального производства. Она разваливалась — разваливались и хозяйственные связи. К тому же перенасыщенный рынок не мог помочь финансовой системе возродиться.
Банки лишились средств, промышленность — банковских кредитов и собственных оборотных средств. Акции Юнайтед стил упали в 17 раз, Дженерал моторз — почти в 80 раз, Радио-корпорейшн — в 33 раза, Крайслер — в 27 раз. Общая цена акций упала в 4,5 раза. К концу года обесценились акции на 40 млрд. долл. Это значило не только разорение вкладчиков. Теперь у компаний не было средств на развитие производства. Обескровленное производство останавливалось, массы работников оказывались на улице. Наступала эпоха лишних людей. Личные доходы упали на 45 %.
Европа с любопытством наблюдала за бедствием своего партнера-конкурента. Но пройдет всего несколько месяцев, и волна кризиса докатится до европейцев.
На протяжении 1930–1932 гг. волны кризиса будут двигаться от одной европейской страны к другой. Прекращение выдачи американских и французских кредитов ударило по странам Центральной Европы, прежде всего по Германии и Австрии. В мае 1931 г. рухнул Венский банк. «Такое развитие углубило депрессию, которая вступила в новую международную фазу, поставив политическую и экономическую стабильность в Европе под еще большую угрозу»[37]. Это заставило поставить крест на выплатах по репарациям. Кризис в Германии ухудшил финансовое положение в Великобритании, банки которой кредитовали немецкую экономику. В 1931 г. она прибегла к девальвации, что больно ударило по Франции. Нестабильность валют, невозврат кредитов и репараций подорвали экономические позиции «банкира Европы». В 1932 г. кризис охватил и французскую экономику.
Мир необратимо менялся. Пройдя через невероятные потрясения, он вернется «на спирали своя» в похожую точку глобализации и либерального консерватизма только через полвека.
Великая депрессия нанесла страшный удар по уровню жизни миллионов людей, особенно жителей процветавших прежде стран Запада. Улицы городов напоминали табор кочевников — они был полны нищих и безработных. Те, кому посчастливилось сохранить работу, потеряли часть своей зарплаты. Фермеры не могли продать свою продукцию и купить даже самые необходимые промышленные товары. Цены на сельскохозяйственную продукцию упали настолько, что фермеры, даже продав урожай, не могли рассчитаться с долгами. Продукты продавались с трудом — у горожан было очень мало денег. Чтобы замедлить падение цен, фермеры сжигали принадлежавшее им «лишнее» продовольствие в то время, как миллионы людей в городах голодали.
Глобальный рынок раскалывался. Национальные экономики пытались защититься от разбушевавшейся экономической стихии с тем же рвением, с которым раньше стремились влиться в глобальный рынок и занять в нем выгодную позицию. В авангарде шли США. В июле 1930 г. они приняли таможенный закон, который должен был оградить перенасыщенный американский рынок от импортной продукции. Таможенный эгоизм самой развитой страны мира нанес новый удар по мировому рынку. Европа приняла ответные меры, таможенные барьеры еще сильнее сократили мировой обмен, усугубив спад торговли и кризис ориентированных на внешние рынки отраслей. Уровень мировой торговли в 1929–1934 гг. упал на треть.
В каждой стране бедствия проявлялись по-своему. В Германии с началом кризиса прекратился приток кредитов, и задолжавшую страну поразил как финансовый, так и импортный кризис. Поскольку Германия не могла платить по счетам и не располагала достаточными валютными резервами, она не могла импортировать сырье. Промышленное производство сократилось к 1933 г. на 40 %. Это окончательно лишило мировых финансистов надежд поправить свои дела за счет германских репараций. 20 июня 1931 г. президент США Гувер был вынужден объявить мораторий на германские долги, которые она все равно не могла выплачивать. 6 июля 1931 г. было достигнуто общее соглашение о замораживании долгов, всемирном дефолте на год. При дальнейших переговорах о репарациях, которые привели к их фактической отмене, Великобритания и Франция настаивали, что США придется «скостить» и военные долги: «Сколько бы администрация Гувера не доказывала, что репарации и долги по разному влияют на общественное потребление, Макдональд (премьер-министр Великобритании — А. Ш.) неизменно напоминал, что они взаимосвязаны»[38]. Европейцы не позволяли американцам выкарабкаться из депрессии за их счет.
37
Rosen E. A. Hoover, Roosevelt and the Brains Trust. From Depression to New Deal. NY., 1977. P. 66.