Видимо, ума визунист украл прилично, раз додумался до того, что я хотел скрыть.
- Почему плохо? - возразил я. - Общество будет свободным. А в свободном обществе существует конкуренция. Вот ты и будешь конкурировать с Михом и Харпатом за тёплые места. Я не думаю, что при твоём интеллекте ты проиграешь.
Разумеется, я кривил душой. Всё будет по-другому. Интеллигенция вроде Герта и графомана Анта останется за бортом. Таков удел интеллигенции в любом обществе. Но об этом визунисту лучше не говорить. К тому же у визуниста есть неплохие шансы занять тёплое местечко при его скандальности и изворотливости.
Молчавший до сих пор Фил наконец подал голос:
- А почему нельзя поделить свойства поровну? - спросил он. - Почему нельзя просто открыть второсклады и раздать свойства нуждающимся? Раздать тем, у кого они отобраны.
- Потому что это будет уже не толерантность, а равенство, - пояснил я непонятливому нищесвою.
- А чем плохо равенство? - удивился Фил.
- Равенство плохо тем, что все будут серенькими и одинаковыми. Ни умными, ни глупыми. Ни сильными, ни слабыми. Ни рыба, ни мясо, в общем.
Сомневаюсь, что мои мысли убедили нищесвоя. Идея равенства - самая въедливая идея на свете. Если она кому западёт в голову, то выгнать её непросто. Поэтому умные правители и стараются заменить её толерантностью, квазиравенством - вроде как все равны, но табачок, то есть власть и материальные ценности, врозь. Если бы у меня имелась возможность не хитрить, а выложить всё начистоту, я бы ответил Филу так: "При равенстве дуракам вход во власть заказан. При толерантности же одни дураки и вылезают наверх. А этого я и желаю больше всего. Властные дураки помогут нам, пришельцам-забредышам, вывозить ценную онтронику, а взамен поставлять вам всякий аляпистый, мигающий, свистящий и звенящий хлам".
Договорившись встретиться через час, мы расстались с беглецами. Те поспешили к друзьям-визунистам, а я привезунился в номер. Виталик вопросительно уставился на меня, Павлик нетерпеливо пищал из переговорника, а я всё доказывал воображаемому Филу, что толерантность - это прекрасно.
"А разве для того, чтобы править, не нужно ума? Если Миху дать власть, он такого наворотит..." - утверждал невидимый Фил.
"Если общество сконфигурирует Миха во власть, такова воля общества, - возражал я, - Обществу видней, кто должен править"
"Ты ведь кривишь душой, Игнат, - говорил нищесвой, - интеллигенция останется у разбитого корыта. Дураки нахрапом возьмут власть, вы, забредыши, им поможете, а интеллектуалам что останется?"
Я мысленно смеялся: "А интеллектуалам можно будет бороться дальше. Чтобы общество стало ещё толерантнее. Например, за права абстров. Затем за права параметрявок. А потом уравнять в правах людей и плевачек с саложорами".
И в этом я прав. Доведённая до абсурда идея толерантности способна на многое.
ТРЕТЬЯ ЧАСТЬ. ЗАНИМАТЕЛЬНАЯ ЮРИСПРУДЕНЦИЯ
1
У Петровича дурная привычка - он любит поручать новое дело в конце дня. Вместо того чтобы провести вечер дома, как все нормальные люди, мне придётся тащиться к чёрту на кулички.
Сегодня утром из спорткомплекса "Юность" нашему дежурному позвонил подросток-пловец и сообщил, что некий Рома Седельников, его согруппник, обладает чрезвычайным везением. Мол, плавает этот Рома неважно, зато во всех соревнованиях постоянно побеждает. Причём, выигрывает он не быстрыми секундами, а случайно: у его соперников то очки слетят при входе в воду, то фальстарт, то верёвочка от плавок порвётся. И Петрович не нашёл лучшего решения, как поручить это дело мне. На его месте я бы послал этого юного доносчика в Центр помощи подросткам, и пусть там разбираются в фантазиях будущего чемпиона. На нас, физиков, привыкли сваливать все дела, которые нельзя направить в химическую или биологическую группу. Вот мы и занимаемся всякими психами, фантазёрами, брехунами и прочими экстрасенсами.
Надо было мне, дураку, в своё время идти в химики. На них дел сыплется раз в пять меньше нашего. Взять, скажем, последнее: в продажу поступил препарат, замедляющий взросление. Многие ведь обожают возиться с котятами, щенками и хотят, чтобы те подольше не росли. Ведь малыши гораздо забавнее. Вот и пичкают несчастных детёнышей этим адским зельем. Это плёвое дело наши доблестные оперативники-химики (мы, физики, называем их "мензурками") всей группой в составе четырёх бездельников три месяца мусолили! Да ещё хотели нам его перекинуть, мол, раз задержка развития во времени, значит, это дело физиков: временные парадоксы, искажения пространственно-временного континуума. Стрелочники!
Хорошо хоть дежурный сегодня попался толковый. Он определил, что звонок сделан с телефона спорткомплекса, после беседы с подростком моментально связался с администратором и узнал, кто звонил. Теперь я сидел у себя в кабинете и искал в Сети информацию о стукаче, некоем пятнадцатилетнем Мезенцеве Илье, и подозреваемом Седельникове, тоже пятнадцати лет от роду. Краем уха я прислушивался к скучному голосу своего соседа по кабинету, лейтенанта Олега Барышева, и надоедливому нытью допрашиваемого. Допрос начался ещё до моего злополучного похода к Петровичу и продолжался уже около трёх часов.
- Так вы говорите, что нашли кривофот во дворе, гражданин Игнашкин? - без эмоций вопрошал Барышев.
- Конечно, во дворе, гражданин начальник! - ныл Игнашкин, дебильно выпучивая глаза, - прямо вот так вот шёл по двору и нашёл!
- А ваша сожительница, гражданка Белькова, утверждает, что вы его купили. Потому как сами ей об этом сказали.
- Да брешет она, гражданин начальник! - ёрзал на неудобном стуле допрашиваемый. - Баба из ума выжила, а вы ей верите! Она ещё и не то наговорит. Из вредности бабьей наговаривает, стерва! Из-за того, что я мусор не вынес на прошлой неделе.
легу подсунул это дело в прошлый понедельник наш Петрович. Кривофот позволяет фотографировать из-за угла, через замочную скважину, через форточку, да и вообще через любую щёлку, непонятным образом искривляя обзор. Дегенерат Игнашкин фотографировал симпатичную соседку, когда та переодевалась или принимала душ, и выкладывал фотографии в социальную сеть. Соседка как-то рылась в Сети, увидела свои пикантные фото и сообщила в полицию. Те проверили её квартиру, убедились в отсутствии скрытых камер, обнаружили, с какого адреса загружались фотографии и вышли на Игнашкина. А дальше дело передали нам.
- Пользуясь кривофотом, вы, Игнашкин, нарушили сразу несколько статей Естественного кодекса из раздела "Физика", подраздела "Оптика", - невыносимо занудным голосом вещал юный лейтенант. - Вы знали, что нарушаете законы природы? В частности, законы геометрической оптики?
- Что по административке пойду, знал. За это самое... за разглашение личной информации без ведома. А законы природы я ж по незнанию нарушал, гражданин начальник, вот те крест! - Игнашкин суетливо крестился.
В Сети на Мезенцева Илью я ничего не накопал. Как говорится, не был, не состоял, не имеет. А вот Рома Седельников, оказывается, у нас - знаменитость. Кроме плавания, он ещё и многократный победитель всяких математических и физических олимпиад, отличник и активист. Я когда-то сам занимался плаванием, поэтому, просмотрев протоколы соревнований, убедился, что результаты Седельникова на самом деле неважнецкие. Выигрыш по чистой случайности. А всё, что касается случайностей, отдают в разработку нам, физикам. Мол, случайности связаны с вероятностями, а вероятность - с информацией и энтропией, то есть физическими сущностями. Придётся всё-таки съездить в "Юность" и познакомиться с обоими тинейджерами. Я позвонил в спорткомплекс и узнал, у кого тренируются Мезенцев и Седельников и время их тренировок. Вечерние занятия у них начинались через час.