Но сегодня они были на озере одни, и пока Максим докрасна растирал кожу махровым полотенцем, Рада успела кое-что рассказать. Вчера к ней опять подходил начальник службы безопасности, получивший среди персонала прозвище Хорек. Он ничего не спрашивал про общину, но задавал какие-то, вроде бы, ни с чем не связанные вопросы. Казалось, пытался на чем-то подловить. И у нее опять появилось странное ощущение, что они уже где-то виделись раньше. Подобное дежавю посещало и Максима. Возникло даже нелепое предположение, но отверг его потому, что такого просто не могло быть. Пока было ясно одно, что с этим типом вести себя надо предельно аккуратно.
После завтрака Рада отправилась во флигель хозяйки, а Максим в расположенную в главном корпусе служебку. По дороге встретил сменившихся после ночи парней из личной охраны Случинского. У главного входа в корпус продолжал нести суточную вахту Ники. Всего внутри периметра посменно дежурило около взвода крепких молодцов. Сам периметр охраняла частная полицейская компания и несколько боевых роботов. Силы на первый взгляд внушительные, но у Максима было подозрение, что какой-нибудь ротмистр Чачу с ротой фанатиков гвардейцев всю эту оборону легко бы взломал.
Следующая смена еще не успела появиться, и в комнате охраны никого не было. Дарья еще не проснулась, и у Максима снова появилось время заняться самообразованием. «Биржевую игру» он отложил до лучших времен и углубился в Историю. Вскоре дошел до двадцать первого века. Если конец двадцатого стал переломным, то следующее столетие этот перелом закрепило. Деньги окончательно подмяли и пустили на переплавку весь мир. Религии, традиции, амбиции молодых азиатских «тигров», попытки некоторых народов отстоять или вернуть общественную собственность, все сварилось в огромном плавильном котле. Где вверх, как пузыри, поднялась элита, а основная масса расплава постепенно опускалась в шлак. Ангажированные аналитики назвали это счастливым «концом Истории». Но Максима не покидало ощущение, что История просто затаилась и выжидает, чтобы нанести сокрушительный удар.
Завибрировавший минифон сообщил, что Максима вызывают к хозяину. Захлопнув планшет, он постарался выкинуть из головы все посторонние мысли. Разговор опять мог получиться интересным, но надо было продумывать и взвешивать каждый ответ. По дороге навстречу попался глава службы безопасности. Поздоровавшись за руку, Хорек поинтересовался, как самочувствие Дарьи Павловны. Услышав, что со здоровьем наследницы все отлично, он усмехнулся. И опять у Максима появилось ощущение, что он уже встречал раньше, если не самого начбеза, то похожий типаж.
Случинский принял его на веранде. За окном ловили последнее сентябрьское тепло начинающие желтеть листья. Количество яблок заметно поубавилось, и лишь несколько крупных ярко красных плодов продолжали упорно цепляться за ветки. Выслушав отчет о последних художествах дочери, шеф помрачнел, дал санкцию действовать жестче, и высказал надежду, что Максим справится. Закончив о неприятном, он перевел разговор на другую тему:
– В прошлый раз нам не дали договорить, а мы интересного вопроса коснулись. Ты утверждал, что общество может так организоваться, что все будут равны. А это самой природе не противоречит?
Ссылки на социальные отношения обезьян, порядки в волчьих и крысиных стаях, для Максима не были откровением. Еще в детстве на уроках биологии он обратил внимание на эту сторону жизни. Но Учитель объяснил, что развитие живого мира неуклонно идет по восходящей. Что человек, это уже огромный скачек вверх, помимо всего прочего, он способен не только подчиняться законам выживания, но и устанавливать свои правила. Те же, кто учил Случинского, утверждали всеобщий приоритет животного начала. В завязавшемся споре каждый приводил свои аргументы. Иногда Случинский даже был убедительней. Наверное, чтобы окончательно утвердить свою правоту, он потребовал, чтобы Максим привел примеры человеческих обществ, где существовало настоящее, а не только прописанное равенство.