Что я там говорил насчет детских песенок?! Что мне их не хватает?! Правду сказал какой-то умный человек: "Бойтесь своих желаний!".
- Жарков!!! - песня замолкла, словно старый еще кассетный проигрыватель зажевал пленку, над замком разнесся гневный голос Кощея. - Ну, Жарков! В этот раз точно выгоню!
Александр Константинович приказал всем подняться и передислоцироваться в замок, остальные преподаватели последовали его примеру. Следуя указаниям учителей, старшекурсников, и постоянно заглядывая в карточку, мы с Митей добрались до нашего корпуса.
- Да, не повезло этому Жаркову, - посочувствовал хулигану мой двоюродный брат.
- Ап-чихи! - громко чихнул я и с недоверием покосился на него: - Ты его еще жалеешь?! Из-за этого придурка мы все грязные, как свиньи. А что я буду делать, если мои вещи еще не прибыли? Пойду на первую лекцию в таком виде?
Митя задумчиво оглядел меня, потом перевел взгляд на себя, но все же попытался настоять на своем:
- Ничего страшного, если попустим первый урок, Серпуховского итак все знают, ничего нового он нам не скажет. А вот ему придется туго. Злой Кощей - это еще цветочки, что с ним будет, когда про эту песенку услышит Змей Горыныч. Не хотелось бы мне стать свидетелем их встречи.
- Угу, - на полном автомате ответил я, - свидетелей обычно убирают.
- И кто только придумал эту песню? Как у него только язык повернулся такое спеть? Это же прямой путь в самоубийцы.
- Эта песню придумали один из наших композиторов, опенинг к одному фильму для детей... Стоять! - я не тормоз, я подождите! - Ты хочешь сказать, что у вас где-то здесь обитает настоящий трехголовый Змей Горыныч? Огромная рептилия, изрыгающая пламя?!
- Не где-то здесь, а совсем рядом, часа полтора ходу от силы. И с чего ты взял, что у него три головы? Одна, как и у всех. Где ты видел трехголового дракона?
- Я и одноголового-то, признаться, никогда не видел.
- Ничего, - Митя, не замечая внезапно охватившей меня слабости, продолжал улыбаться, - еще увидишь, он у нас будет что-то преподавать на втором курсе.
Спасибо, успокоил! Передо мной встал, ставший за прошедшее лето уже привычным, вопрос: почему мне никто не сказал? Нет, вы представьте, о такой редкости, как Змей Горыныч, пусть даже одноголовый, умолчали даже книги. Так, что еще меня ожидает интересного?!
На этой неожиданно ноте мы расстались. Я вошел в отведенную мне спальню и заинтересованно огляделся. Уютно, ничего не скажешь, хоть места и маловато. Две кровати, застеленные чистым бельем, один рабочий стол и один чайный столик, стеллаж, две длинные полки для книг и комод. В общем и целом жить можно. На одной из кроватей уже лежала моя сумка с одеждой, а на краю стола - мой ноутбук, рядом - все остальное железо. На противоположной мне стене - узкое, словно прорезь бойницы, окно, однако, в самой комнате светло, как, впрочем, и везде.
Дверь за моей спиной открылась, впуская, по-видимому, моего соседа. Я обернулся и встретился взглядом с парнем, два месяца назад вытащившим меня из тумана. Странно, что я его на линейке не увидел, подошел бы, сказал спасибо, и как бы между делом поинтересовался, почему Вера так ругалась за то, что моим спасителем стал именно он:
- А дождаться другого прохожего ты не мог? Надо было обязательно с ним идти?
Уж не знаю с чем это связанно, но очень хотелось бы узнать. Михаил, кажется, так его называл Ладислав Любимович, смерил меня презрительным взглядом, поморщился, и, обойдя меня справа, подошел к свободной кровати. Бросив на нее спортивную сумку, он развернулся и вышел, так и не произнеся ни слова. Ничего не скажешь, хорошее начало. Я вздохнул и тоже направился к двери, но тут совершенно случайно заметил зеркало и остановился, чтобы разглядеть себя. Да, красавец... преподаватели, ничтожно сумнящеся, уничтожали камни прямо над нами, так что, помимо того, что нам пришлось валяться на земле, сверху на нас сыпалась каменная крошка и пыль, что не прибавляло нам чистоты. А Михаил был чистым, словно только что из душа. И как это он умудрился? Может, он и был тем единственным студентом, не явившимся на линейку? Я напряг память, и с большим трудом все-таки вспомнил, что он стоял где-то сзади, в то время как мы протолкались в самый первый ряд.
На линейку я опоздал на целых десять минут, но при этом успел прийти третьим. Первым был сам Александр Константинович, вторым - Михаил, все остальные, еще приходили в себя и приводили себя в порядок. Когда, полчаса спустя, вся группа собралась, наконец, в аудитории, он пристально-задумчиво оглядел нас, достал из папки листок бумаги, и прочитал вслух:
- Агинский Дмитрий.
Я встал, был подвержен пристальному осмотру, результатом которого стало короткое, но очень емкое:
- Ну?
Я растерянно оглянулся, не понимая чего, собственно, он от меня ждет. Судя по лицам, не понимали этого и мои однокашники.
- Сила? Дар? Направленность?
- Огонь и воздух, - немного неуверенно ответил я, потянувшись за ручкой. Есть у меня вредная привычка - когда я нервничаю мне нужно чем-то занять руки, досталась в наследство от мамы. Только она постоянно тянет руки к своим волосам.
- Продемонстрируйте, - учитель откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди и нетерпеливо произнес: - Я жду.
Я судорожно вздохнул (никогда раньше не делал этого при свидетелях, Серафима и Сир - не в счет), закрыл глаза, мимоходом пытаясь нащупать необходимые чакры и преобразовать прану в огонь. И как это у меня тогда получилось зажечь газ?! Про огненный шар я вообще молчу, без помощи Сира мне его не сотворить. А про полеты я пока боюсь даже думать. Я сосредоточился, освобождая энергию, попытался ее сконцентрировать и освободить, как делал уже не раз. Прошло мгновение, стукнуло испуганно сердце ("Не получилось!"), еще секунда, сердце замерло, словно в предвкушении... я открыл глаза и воздел обе руки к потолку, дабы случаем не поджечь никого. И для безопасности поднялся на полметра от скамьи.
- Хорошо, - сухо произнес Александр Константинович, - но долго. Погасить сможешь?
Я честно попытался, но, как и во время первой тренировки с Сиром, безрезультатно. Огонь равномерно обхватив мои ладони, горел ровным синим пламенем. Я попытался сбить его, но единственно чего добился - прекратил парить в воздухе. Даже прекращение подачи энергии не дало никакого результата. Я беспомощно посмотрел на преподавателя.
- Садитесь. Боровиков Андрей.
Места рядом со мной в экстренном темпе освободились, только одна моя соседка, бросив на меня пренебрежительный взгляд, даже не удосужилась пошелохнуться. Тем временем знакомство продолжалось. Один за другим поднимались и демонстрировали свои Силы мои однокашники, но я не обращал на них внимания, пытаясь унять огонь. Только двое из них меня интересовали - мой сосед и девушка с моего выпускного. Хотелось бы все-таки узнать, как ее зовут. И вот, наконец:
- Радмила, - девушка встала, задумчиво посмотрела на него и ехидно спросила: