Высказывания Селье представляют собой типичный пример индивидуальных форм внутринаучной рефлексии, в которых ученые пытаются осмыслить особенности научной деятельности. Размышления ученых о своей собственной научной деятельности являются ценным свидетельством тех или иных сторон творчества в науке, помогают понять его природу. Например, очевидный теперь для всех факт, что решение научных проблем во многом зависит от субъективных индивидуальных характеристик метода исследования, впервые был осмыслен именно на этом уровне рефлексии. Ведь любая проблема, представляя некий объективный, в какой-то мере независимый от конкретных ученых уровень науки, степень освоенности изучаемого объекта, образует собой форму детерминации научного поиска не только состоянием знания, но и самим объектом. В этом смысле все ученые равны перед проблемой, объектом, поскольку он определяет их усилия, но они не равны в своих результатах. Так, многие пытались создать классификацию химических элементов, однако решил задачу Д.И. Менделеев. Иными словами, на этом уровне рефлексии было найдено еще одно подтверждение того обстоятельства, что детерминированность исследования, его метода объектом не абсолютна, что при всех прочих равных условиях решающую роль играет субъективное, индивидуальное в методе.
На этом уровне рефлексии был осознан также факт чрезвычайной сложности индивидуально-личностных сторон научного метода, невозможность явным образом выразить данную компоненту метода. Сохраняется неартикулируемый, явственно чувствуемый, по словам Л. Пуанкаре, но плохо формулируемый характер правил, предписаний метода. Это признается теперь специалистами в области психологии научного творчества, в области теорий искусственного интеллекта, эвристики и др. Признается также, что дисциплины, специально занимающиеся исследованием закономерностей, механизмов индивидуального творчества, преуспели в этом не так сильно, как хотелось, недалеко ушли от того уровня понимания, который был достигнут в саморефлектирующих размышлениях ученых. Отмечается, например, что весьма частая апелляция к таким понятиям, как воображение, озарение, догадка, интуиция, мало что добавляет к пониманию субъективно-личностной стороны научного познания. Марио Бунге но этому поводу иронизировал, утверждая, что интуиция - это кол-лекция хлама, куда мы сваливаем все интеллектуальные механизмы, когда мы не знаем, как их проанализировать или даже как их точно назвать.
В саморефлектирующих высказываниях ученых содержится первичное, непосредственное описание параметров, характеризующих ежой компонент метода, как умение, навык, искусство вести научное исследование. Именно в них была отмечена необходимость практического усвоения подобного рода неартикулируемого знания и практической передачи его от учителей к ученикам. Именно ученые-практики первые установили на собственном опыте, что без этих не поддающихся формализации приемов и навыков, без их практического усвоения, применения и дальнейшего совершенствования невозможен научный метод, невозможно развитие науки. Позднее эта сторона научного метода стала предметом специальных методологических исследований, например, в работах М. Полани.
Конечно, надо иметь в виду, что самонаблюдение своего творчества и выдвигаемые на этой основе методологические рекомендации и обобщения в целом не выходят за рамки индивидуального опыта, субъективны и, как правило, не приобретают общенаучного значения. Дело в том, что размышления о специфике научного творчества и научного метода осуществляются учеными попутно, поскольку главная цель их работы - изучение окружающей действительности, решение научных проблем. Необходимость обращения к задачам методологической рефлексии возникает при разного рода затруднениях, заминках в исследовании, когда обнаруживается слабость методологического инструментария, неэффективность старых методов. Неудивительно, что попутное, стихийное осмысление методологических задач в практике научного познания носит эмпирический характер, пользуется и недостаточно отрефлектированными несистематизированными представлениями.
Имеет место и прямо противоположная позиция, преувеличивающая роль объекта в научном познании, обосновывающая полную зависимость метода от объекта. Метод трактуется как духовный аналог диалектики предмета и, соответственно, всем категориям, каждому компоненту метода находится, по Л.K. Науменко, «реальный объективно-предметный эквивалент в логике самих вещей». Преувеличение роли объекта ведет к неправильному пониманию субъективной стороны познания и научного метода, а именно его активности, оснащенности орудиями, приспособлениями для более эффективного «приближения» к объекту, для постижения его природы.
В соответствии с данным подходом субъективная активность в познании не нужна, научный метод должен пассивно следовать природе объекта, который как бы «раскрывает» себя для субъекта в процессе исследования. С этой точки зрения правила, операции метода, законы деятельности совпадают с закономерностями объекта, непосредственно их воспроизводят. Но законы деятельности не могут совпадать, например, с законами природной действительности, поскольку деятельность характеризует человеческое бытие; хотя и законы, и формы, и средства, и методы, и сама деятельность, чтобы быть успешной, должны соответствовать материальной действительности, т.е. все должно быть приспособленным, но не совпадающим с ней. Формы и методы познавательной деятельности вырабатываются человеком, законы деятельности автономны, существуют внутри деятельности, выражают «господство» субъекта, человека над действительностью. Разумеется, субъективность познания и применяемых в нем методов не может быть абсолютной, поскольку и сам субъект, его познавательная, предметная деятельность, равно как и ее формы и методы, имеют объективную детерминацию, определяются объектом. Однако отсюда не следует, что деятельность, ее формы, методы непосредственно «вырастают» из действительности, абсолютно с ней совпадают.
Стремление вывести метод непосредственно из объекта проистекает из узкого понимания субъективности познания, сведения субъективности к ошибкам и заблуждениям. Но если бы метод непосредственно «вырастал» из объекта, полностью с ним совпадал, то были бы невозможны ошибки и неудачи в исследовании, а эффективность метода была бы абсолютной. Однако практика научной деятельности говорит о том, что познание в науке осуществляется в неразрывном единстве истины и заблуждения. С другой стороны, метод, полностью совпадая с объектом, давал бы стопроцентный результат, гарантировал бы стопроцентное решение научных задач, и тем самым превратился бы в алгоритм или пресловутую логику открытия, обоснованием которой в свое время занимались некоторые философы.
Но на основании алгоритма новое знание не получается; следовательно, построение логики открытия, которая приводила бы автоматически к новому научному знанию, научным открытиям, как признано теперь, неосуществимо. Иначе говоря, главное назначение субъективности не в том, что при определенных условиях она может привести и зачастую приводит исследователя к ошибкам; главный смысл субъективности познания и метода состоит в том, что субъективность - это, прежде всего, проявление активности познающего сознания, познавательной деятельности. Только благодаря активному либо практическому, либо теоретическому взаимодействию с объектом, основанному на использовании определенных средств, методов, ученый и способен познавать действительность. Субъективность представляет собой способ, форму преодоления неполноты, ограниченности знания, т.е. средство достижения его объективности, истинности. Фундаментальная роль субъективной составляющей познания наглядно обнаружилась в ситуации с квантовой механикой. Оказалось, что в отличие от классической физики, которая пренебрегала взаимодействием между субъектом и объектом, объектами и измерительными приборами, в квантовой механике это взаимодействие образует существенную часть познавательной ситуации. По мнению Н. Бopa, данное взаимодействие «ставит абсолютный предел для возможности говорить о поведении атомных объектов как о чем-то не зависящем от средств наблюдения». Выявилась принципиальная невозможность полностью устранить субъективный момент в экспериментальном исследовании элементарных объектов, абстрагироваться от роли в этом процессе измерительных средств, приборов.