Рэни не понимала — это было хорошо видно. У нее уже был составлен какой-то план совместной жизни с Хайо. И эти устремления нужно было прекращать. Но не так, чтобы она обиделась. И не так, чтобы поставить ей какой-то срок — Рэни своротила бы горы, доказывая, что она годится ему в спутницы жизни. И не так, чтобы оставлять ей смутную надежду. Собственно, эту тему вообще поднимать не стоило — но так уж получилось.
— Чем ты хочешь заниматься?
— Не знаю. Ой, а можно я не буду дальше с рестораном возиться? Он мне так надоел...
— Не хочешь — не возись. У меня разрешения спрашивать не нужно. Вообще, я предлагаю тебе немного отдохнуть. И даже попутешествовать. Мне давно пора навестить одного хорошего человека. Составишь компанию?
— Ага! — обрадовалась Рэни. — А можно, я зайду за вещами?
— Нельзя. Все, что нужно, сделаешь сама. Не выходя из квартиры.
Загнанная в ловушку выбора между «хочу спрашивать разрешения» и «не хочу ничему учиться» Рэни скуксилась, потом поразмыслила и согласилась учиться. Хайо внятно и подробно объяснил ей, как создаются вещи, с чего стоит начинать и отправил в кабинет собираться. Разумеется, все у нее получилось — так же легко, как и недавно — звать на расстоянии. Именно эта легкость заставила Хайо внимательно присмотреться к девушке. Увиденное его удивило.
...Дверь, отделяющая огромный, яркий, красивый мир от маленькой тесной комнатки. А у двери сидела спиной к ней маленькая девочка в уродливом и не по размеру маленьком платье. Были у нее огромные глаза и сложенные бантиком пухлые губы. Девочка прижимала к груди старую голую куклу, словно стремясь ее от кого-то защитить. За дверью цвели цветы, пели птицы, морские волны бились о скалистый берег. Во всем этом была сила — мягкая, добрая. Туда хотелось шагнуть, чтобы согреться, вдохнуть свежий воздух. А в комнате висела клочками по углам паутина, и нечем было дышать, и грязный линолеум нужно было вымыть сто лет назад, а девочкам нельзя было носить такие платья, от этого глаза у них становились грустными на всю оставшуюся жизнь. Иногда из-за двери тянуло свежим воздухом — но в комнате он превращался в стылый сквозняк, и девочка ежилась, пытаясь спрятать колени под платьице — холодно ей было, грустно и одиноко, и казалось, что она не знает о двери за спиной. Всего-то нужно было встать, потянуть на себя скользкую засаленную ручку, открыть дверь и шагнуть в огромный и добрый мир — он ждал свою королеву, свою добрую владычицу, руки которой могли исцелить любую боль.
Город не ошибся, понял Хайо. Он знал, кого выбирает. Вот только показать девочке дверь предстояло ему. Не заставить встать и шагнуть, не приказать, не разрешить — сделать так, чтобы она захотела сделать это сама. Захотела и смогла.
Рэни все давалось легко, так легко, что трудно было поверить в то, что девушка, которая научилась создавать вещи с первого раза — именно такие, как хочется, без лишнего напряжения, — имела дурную привычку рассказывать всем о своей бездарности. У самого Хайо когда-то получилось с десятой, если не с пятидесятой попытки — он, тогда его еще звали Халид, имя Хайо он получил, только поднявшись на самый верх Города, — тратил кучу сил на то, чтобы получить желаемое, но никак не мог понять, что главное — сосредоточиться, представить себе предмет в деталях. А у Рэни получилось сразу.
Через полчаса она вернулась — свежая и довольная, с аккуратной спортивной сумкой через плечо.
— Я готова, — улыбнулась она.
— Отлично. Для начала просто прогуляемся по Городу. Но не так, как ты привыкла. А по вертикали...
Тут Хайо настигло еще одно изумительное открытие: о других уровнях Рэни знала. Но поскольку знала от Грега, то они для нее были чем-то страшным и ужасным, куда лучше не соваться никогда и ни за что.
— Чушь какая, — усмехнулся Хайо. — Сама увидишь...
Для начала они поднялись на пару уровней повыше. Вышли на холмах, окружавших Озеро. По сравнению с инициирующей завесой Город здесь был меньше — но просторнее, тише, спокойнее. Рэни с удовольствием встряхнула волосами, осматриваясь. Ее заинтересовал радужный туман Стены, потом она долго расспрашивала о том, что находится на севере, там, где стояли высокие башни из лазурно-синего стекла.
— Туда можно дойти?
— Можно, конечно. Там даже переночевать можно...Это же Дворец Снов.
— Ой, а можно?
— Если ты хочешь. Я никуда не тороплюсь.
— Хочу! — радостно запрыгала Рэни, хлопая в ладоши.
Шли долго — Рэни наслаждалась экскурсией по полной программе. Ее интересовало все — и уютные улочки с одноэтажными домиками, которые были отведены в основном под магазины и кафе. И заведение гадалки, которая предсказывала судьбу по россыпи полудрагоценных камней. Хайо подождал девушку в прихожей — его угостили кофе, и он с удовольствием уселся в глубоком мягком кресле. Ноги уже слегка ныли.
От гадалки Рэни вышла потрясенной, прижимая руки к покрасневшим щекам. В прихожей она плюхнулась в кресло и уставилась в стену перед собой.
— Что такое?
— Она сказала, что скоро я умру, чтобы родиться. Как-то не так сказала... красивее. Я уже забыла точно. Но смысл примерно такой.
Хайо хмыкнул. Пророчество было правдивым, но преждевременным. Да и категоричность формулировки, которую запомнила Рэни, не радовала. Но от правды бегать не стоило, и врать в лицо — тем более.
— Предсказатели всегда говорят красиво. Иногда за красотой теряется смысл. Не бери в голову. Это ведь было хорошее предсказание?
— Да, — кивнула Рэни. — Она сказала, что мне выпал какой-то там особенный камень, невозможная удача. А потом другой — путь потерь, смерть и рождение. Но в конце — обретение дома.
— Вот видишь. Так что все будет хорошо. А потерь не бойся. Не все из того, что мы теряем, нам нужно.
До Дворца Снов они дошли, когда уже смеркалось. Хайо любил сумерки Города. А Дворец — пять высоких башен, отделанных зеркальными лазурными плитами — на закате оживал, загорались огни на арках, соединявших башни. Включались фонтаны во внутреннем дворе, струи, подсвеченные цветными лучами, взмывали к небу. Звучала тихая, едва различимая мелодия ветра — пели флейты и колокольчики на вершинах башен.
Пять схожих с виду дверей вели отсюда — в пять башен, которые тоже казались одинаковыми. Нужно было прислушаться, стоя у фонтана, чтобы выбрать свою, ту, в которой тебя ждет самый правильный и нужный сон. Для кого-то это любовь, для кого-то война, для кого-то покой. Хайо выбрал как раз покой — он устал и изнервничался, и изо всех снов Дворца мечтал об одном, о том, что даст успокоение и силы для новых дней.
— Выбирай, куда ты пойдешь. Я уже выбрал, — сказал он Рэни, которая мечтательно смотрела на игру цветных струй.
— А с тобой нельзя? — и тут же прислушалась к неразличимому для Хайо голосу. — Нет, нельзя, я знаю. Откуда я это знаю?
— От Дворца. Скажи ему, чего ты хочешь и он подскажет нужную башню.
— Вслух? Ой, нет, конечно. Поняла. Ага! Добрых снов, Хайо! — кокетливо помахала она ладошкой, направляясь к башне.
Наутро Хайо проснулся, привычным быстрым движением сел и огляделся. В первую минуту он не понял, где находится — просторная комната, застланная толстым ковром с плотным ворсом, огромное окно, прикрытое полупрозрачными колышущимися занавесями. Солнечный свет и тишина, свежий воздух и слабый аромат сандала в воздухе. Так, как он любил, как мечтал — но не так уж часто мог себе позволить так просыпаться. Дворец Снов, вспомнил он. Башня покоя. Где все выглядит так, как ты хочешь. Где не встречаешь других — все заходят в одну дверь, но попадают в разные комнаты. Сон он не запомнил, но осталось приятное ощущение настоящего отдыха.
Сюда, во Дворец, не так уж и часто приходили горожане. Многие из них, те, что приходили в Город через собственные сны, не нуждались в таком отдыхе. Другие просто не успевали или слишком ценили свое время, чтобы тратить его на сны во снах. Чаще здесь бывали тенники и постоянные обитатели Города. Да и тех было не слишком много — вчера Хайо с Рэни не встретили никого. Пора спускаться, подумал он, как бы не делась она куда-нибудь, ищи потом.
Рэни, наверное, все-таки успела куда-то деться. У фонтана, где накануне они расстались, и договорились встретиться там же, было пусто.