-Да озарился новый день Олярисом, Брат Стронгвольд! Разреши пройти в ваше жилище. - Учтиво проговорил Один.
-Во славу "Сердца Веры", Брат Один! - вторил ему старший сын Ортуса. Посмотрев по сторонам, он впустил "отца города" за порог и тихо произнес,- Отец говорил, что вы придёте. Вам нужна Эстель?
-Да, я увидел её в окне, она выйдет ко мне? - Один впервые попал в дом Ортуса. Внутри всё было просто и без особого излишества. Стойки с кузнечными изделиями перекликались со стеллажами, хранившими в себе разного вида металлы. На стенах висели выкованные подсвечники, каждый отличался своей изысканностью и оригинальностью: тут были и цветы, и звери, и причудливой формы изгибы металла. Пол из дуба был плотно подогнан, швов почти не было видно. Бледно-розовые стены напоминали, что в доме живут не только кузнецы. Они были изрисованы дочкой Ортуса: могучая трава, из которой вырывались колокольчики и лилии, розы и пионы. Всё было как живое, словно ветер колышет их. Один погрузился в незаметное движение этих цветов, сердце его размягчилось, душа успокоилась, он начал забывать, что произошло несколькими часами ранее, безмятежность и радость окутали его сознание.
Вдруг, в голове "отца города" появилась детская радость, радость жизни, радость встречи. Он увидел образ бегущей к нему девочки, такой рыжеволосой и конопатой, что сам "огненный" Лео позавидовал бы этому огню. Её изумрудно-зеленые глаза с нежностью и любовью смотрели на него, она подошла ближе и обняла "отца города", как своего хорошего друга. Один понял, что Эстель где-то рядом и рада его видеть. Потом он увидел Ортуса, хмурого и сурового, он что-то рассказывал своей дочке, объяснял ей, что она должна делать. Положив свою огромную руку ей на голову, кузнец заплакал и вышел из дома.
Повернувшись ко входу в столовую он увидел рыжую девчонку, что улыбаясь смотрела на него, она подбежала и обняла Одина уже по-настоящему, взирая на него всё теми же изумрудно-зелеными глазами, полными любви. Впрочем, она на всех и вся смотрела с трепетом, эта девочка была удивительным цветком даже для этого поселения.
-Я знала, что ты придёшь, "отец города"! - Эстель говорила редко, слова давались ей тяжелее, чем телепатическое общение, а голос её звучал, как
журчащий ручей, тихо и умиротворяюще.
-Дочка, да хранит тебя "Сердце Веры", отец тебе что-то говорил? - Один улыбнулся как ребёнок, и нежно потрепал её за щёчки.
Пред его глазами предстал могучий силуэт Ортуса, который уходил в поход за Свейном. На ходу повернув голову через плечо, он махнул головой и вычертил в воздухе слова: " Жди письмо, я всё ещё твой друг". Следующая картинка, представшая перед глазами Одина, была невероятна. Ортус стоял на палубе корабля и смотрел в нескончаемое море, ликование и восторг кузнеца нельзя было передать, его лицо святилось, но в глазах была видна сосредоточенность. Как эта картинка попала в его голову, Один понять не мог, пока не заговорила Эстель.
-Я всё ещё чувствую своего папу, но связь скоро прервется. - Зажурчал по комнате голос рыжей девочки.
-Но... как? Эстель, ты невероятна! - С восторгом в голосе прокричал Один. - А передать сообщением Ортусу ты сможешь?
Рыжая девчушка недовольно покачала головой, уперла руки в боки и фыркнула.
-Прости, не обижайся, он не умеет то, что умеешь ты. Никому больше это не под силу... Значит, мне нужно ждать письмо от твоего отца? - Один опустил голову, как провинившийся ребёнок.
Эстель ответила грациозным па и утвердительно взмахнула головой в знак согласия.
-А как же ты? Что будешь делать ты? - забеспокоился "отец города".
Перед его глазами предстал "Артефакт Веры", красивый, как звезды, манящий, как неизвестность. Защитный энергетический круг сиял бирюзовым светом, охраняя внутри себя небольшой медальон. Кто бы мог подумать, что такая маленькая диковинная вещица сможет защищать и давать энергию всему городу. Однако ум Одина и волшебные руки Ортуса смогли создать нечто необычное, а сердце рыжей девочки направляло их незримой дланью вперёд, на создание чего-то невероятного, но такого прекрасного. Один увидел, как Эстель ухаживает за медальоном, защитный круг спокойно пропускал нежные руки девочки к "Артефакту Веры".