Однажды Александр Данилович позвонил Оленьке и, немного изменив голос, игриво осведомился: «Здравствуйте, это секс по телефону?» Кого-то такое, может быть, и шокировало бы, но Оленька совершенно спокойно восприняла эти слова, как милую шутку соскучившегося любовника.
— Я представляю себе тебя так, — сказал Александр Данилович, уже устав изменять голос и еле сдерживая рвущееся наружу хихиканье, — Ты сидишь в телогрейке и шапке-ушанке…
— Нет, на мне красное платье, и в руке я держу бокал с вином, — кокетливо отозвалась Оленька.
Этот невинный диалог заронил в её мысли нужное зернышко. Сосновская уже какое-то время думала о покупке большого земельного участка на морском берегу. Как пригодились бы при раскрутке дома, который она собиралась там построить, её девочки-звездочки! Так что их здоровье нужно беречь. А это значит — периодически контролировать. Да и потом, когда предприятие раскрутится, ему просто необходим будет надежный, квалифицированный врач, не обремененный высокими моральными устоями. Клинику, в которой работает Александр Данилович, она знает хорошо, причем на личном опыте. Там все вполне на уровне. Вот какая она заботливая хозяйка: сначала все испытывает на себе, прежде чем предлагать своим работницам!
Некоторое время в Сосновской боролись противоречивые чувства. Она так привыкла, что рядом есть мужчина, всегда готовый удовлетворять её запросы и умеющий внушить, что она ещё очень даже ничего. Если бы после их откровенного разговора он бросил её, удар оказался бы тяжелым. Как она успела расслабиться с ним за какой-то год! Но после откровенного разговора ничего не произошло. Молнии не осветили вспышками неба их отношений. Оно по-прежнему оставалось лазурным и почти чистым.
Его несколько омрачало то бешенство, которое Овчатов испытывал при любом упоминании об Артеме Стрельце. Скрывать эти эмоции порой было просто невыносимо. Все началось с подготовки к съемке очередного фильма. Сосновская сказала, что нужно бы, как это принято на западе проверить актеров на наличие основных передающихся половым путем инфекций. Кстати, там будет и её племянник…
— Его тоже проверять? — деликатно кашлянув, осведомился Александр Данилович.
— Обязательно. А то, я знаю, многие клиенты специально ищут кассеты с некоторыми из моих девочек. Так что нужно этих популярных красоток беречь. А мой мальчик, он такой ненадежный… — вздохнула мадам.
— Может, подыскать кого-то другого? — осторожно спросил Александр Данилович.
Мадам промолчала, и больше он не заводил с ней разговора на эту тему. «Возможно, — подумал он, — ей нравится, что красивый и сексапильный, но все же чем-то неуловимо напоминающий её паренек, извивается перед камерой?» Когда-то, в юности, Александр Данилович, интересовался психоанализом.
Ненадежность «мальчика» нашла немедленное подтверждение. У него обнаружилась одна из тех инфекций, о которых то и дело кричат газетные статьи. В начале ничего опасного, но без лечения последствия были бы плачевными. Выписывая лекарства, Александр Данилович не мог удержаться от нравоучительной беседы. Многолетняя привычка, наверно.
— Вообще-то в наше время нужно поосторожней, юноша, — сказал он строго, и поскольку никакой реакции не последовало, а Овчатов не выносил таких «слушателей», то он продолжал свои наставления ещё более настойчиво. — Вы все-таки задумайтесь. Ведь существуют не такие уж обременительные меры безопасности…
— Это какие? — Стрелец попытался сфокусировать взгляд на лице Овчатова. Наконец это ему удалось. — Изделие № 2 сверху эпоксидной смолой намазать и, главное, никаких контактов? — он громко расхохотался над шуткой, которую искренне считал собственной, и долго не мог остановиться.
Стрелец даже забыл, что только что прочитал этот «прикол» в каком-то журнале.
«А ведь он, похоже, под кайфом, — подумал Овчатов, и это его обрадовало. — Зачем я вообще тебе тут нравоучения читаю? Во-первых, бесполезно. Во-вторых, не очень-то жалко, если ты начнешь не баловаться, как сейчас, а, и правда, подсядешь на это дело. И (или) подцепишь дрянь покруче нынешней».
Воспитательная работа была свернута. Стрелец, со своей странной улыбочкой ушел, а Александр Данилович все никак не мог успокоиться. В этой ухмылке на красивом лице Артема, в каждом движении и особенно в сегодняшнем мутноватом взгляде, читалось такое безграничное пренебрежение по отношению к Александру Даниловичу. Скорее всего, на самом деле ничего такого не было. И все оттенки выражения лица молодого человека относились вовсе не к доктору. Но тому часто мерещились такие вещи. А может, он и не ошибся.
В это время Стрелец продолжал вспоминать некоторые моменты последних лет. Чем дальше, тем больше возрастала его уверенность, что ему попались ключи именно от любовного гнездышка. Как он мог быть так слеп! Тетка на самом деле так изменилась, похудела, похорошела. А эти странные телефонные звонки. Если трубку снимал он, раздавались короткие гудки. А тетушка часто уходила с телефоном в другую комнату и вела там очень странные беседы. Артем пару раз слышал её вздохи и изредко — тихие «да». Обычно же в телефонных разговорах она или трещала, как заведенная, или говорила сухо и отрывисто. Диагноз ясен. Просто удивительно, как он не обратил на все это внимания раньше. Единственное, Стрелец даже примерно не представлял себе, кто же все-таки был тайным теткиным утешителем. «У кого можно спросить? Кто может знать, от какой квартиры эти ключи?» — думал он, с ненавистью глядя на сентиментальный брелок. Ночью ему приснился кошмар, как он подходит с этими ключами к разным дверям, начинает их открывать. Где-то лает собака, в другой квартире воет какая-то сирена, из третьей выскакивают трое верзил… Уф!
Кроме ключей у Стрельца была и другая серьезная забота. Он боялся, что его алиби рассыплется. В день, когда убили мадам Сосновскую, Стрелец действительно был на вечеринке у своего старинного, ещё школьного приятеля. Так он и заявил следователю. Тот проверил полученную информацию и, все вроде было нормально. Вечеринка была посвящена окончанию перестройки большого кирпичного дома, который Славик (так звали приятеля) недавно купил в одном из самых живописных уголков Подмосковья. Бывший хозяин строил себе просторное добротное жилье. Сам сделал чертеж, и каменщики построили ему именно то, что он хотел — большой дом самых простых очертаний, без затей или, как сейчас часто говорят, прибамбасов. Славика это не устраивало. Ему хотелось чего-то эдакого… И Славик сразу вспомнил о своем приятеле-архитекторе. Стрелец, смеясь в душе до слез, предложил переделать кирпичную махину в нечто вроде замка в готическом стиле.
— Будет классно! — заверил он Славика. — Проектировщику просто немного не хватило фантазии. Бывает. А если добавить сюда несколько ажурных башенок, стрельчатых окошек, витражей…
— Башенки ажурные говоришь? — восхищался приятель. — Ништяк. А ещё что нужно заменить или там подправить?
Стрелец начал рассказывать об обилии скульптур в готике, и приятель обрадовался ещё больше.
— Я как раз недавно видел в магазине таких бетонных баб. Закачаешься!
Стрелец попытался объяснить, что вообще-то к готическому замку больше подошли бы другие фигуры. В конце концов, ему не хотелось, чтобы кто-то из гостей этой дачи нелестно отозвался о нем. Славик был непреклонен. Он не собирался взирать по десять раз на дню на каких-то там чудовищ. Стрельцу удалось только уговорить его приобрести одетых «бетонных баб». Для этого пришлось самому поехать вместе с клиентом в хваленый магазин и долго его уламывать.
И вот настал день, когда все работы на вилле Славика были закончены. Дом и прилегающий участок изменились до неузнаваемости. Озеленители снабдили территорию красивыми немаленькими деревьями. Посреди участка красовалась большая беседка, а рядом с ней — пруд замысловатой формы. Славик жалел, что ещё не лето и нельзя устроить праздник на открытом воздухе. Но и внутри его виллы было что показать. Стрелец по совместительству согласился поработать дизайнером интерьера. И теперь потолок дома был выполнен в трех уровнях. Из отдельных эллипсов складывался причудливый геометрический узор. Все это освещалось непонятно откуда льющимся мягким светом. Правда, Славик сначала был озадачен тем, что в доме не будет ни одной люстры. Он уже присмотрел несколько в антикварном магазине. Но потом ему порвался новый вид дома, и он принялся собирать гостей.