Они вошли в главный холл, и направились к центральной лестнице. Киния планировала провести очередную тренировку в колдовском зале. Едва группа подошла к ступенькам, как двери во внутренний двор распахнулись, и в зал ввалилась пара вурдалаков. Они тащили за собой здоровенного орка.
Громила не упирался, но с трудом волочил ноги. А ещё громко хныкал. Ученики, не сбавляя шага, удостоили троицу коротким взглядом, и пошли за госпожой вверх по лестнице.
— Пожалуйста… Не надо! — грубым хриплым голосом, но плаксивым тоном умолял орк. — Пощадите!
О чём бы он ни молил, вурдалаки не восприняли его просьбу, и без остановок тянули несчастного куда-то в сторону западного крыла замка.
Когда вампиры и личи воспитывают живых учеников для обращения в Высшую нежить, то в период подготовки заставляют их всевозможными способами убивать скот. Это должно закалить в избранных как невосприимчивость к чужим страданиям, так и взрастить убеждённость в превосходстве над живыми.
Но Киния воспитывала взломщиков иначе: они никак не взаимодействовали со скотом и вообще редко бывали с ним на одном пространстве. Их руки не запятнала кровь себе подобных. Хотя иллюзий об окружающем мире тоже не питали, прекрасно зная, например, что иногда ради получения магической силы или сотворения особых заклятий скот умерщвляют в тёмных ритуалах долгим и крайне болезненным способом. Конечно же взломщики знали, что нежить употребляет живых в пищу. Знали и о том, что наиболее жестокая смерть грозит тем, кто неоднократно провинился — злостные нарушители правил пройдут через ужасающие пытки. Ребята знали об этом, но воспринимали как должное; как неизменный естественный порядок вещей.
— Это неправда! — ныл орк. — Я не выходил из загона!
Сотэр замедлил шаг.
— Нам всё равно, — пробурчал вурдалак. — Шевелись, мясо!
— Но я ничего не нарушил! — орк весь обмяк и опустился на колени. — За что ж меня на заклание?
— Разбираться мы ещё будем, — вурдалаки не пробовали поднять тяжёлого бедолагу, а просто потащили его по полу.
Атти, Вистра и Киния поднялись на второй этаж, но Сотэр остановился на лестничном пролёте.
— Ты чего? — шепнул эльф, заметив колебания соратника. Атти хотел задать больше вопросов, но не решился при близком присутствии госпожи.
— Не-е-е-е-т, — протянул орк, сознавая бесполезность мольбы, но не смиряясь с этим.
Сотэр встряхнул голову, ведя скоротечную внутреннюю борьбу. Вурдалаки уже почти подтащили орка к двери, ведущей в западное крыло.
— Чего встал? — сурово спросила Киния, обернувшись к Сотэру.
Сотэр осмелился прямо посмотреть на пронзительные вампирские зрачки госпожи. Он открыл рот, чтобы заговорить с ней, но так и не произнёс даже полуслова. Вместо этого он резко развернулся и сказал:
— Стойте!
При этом ладонь Сотэра непроизвольно легла на рукоять меча.
Глава 9 — Меч справедливости
Вурдалаки не сразу поняли, что Сотэр обращается именно к ним.
— Я сказал, остановись, Низшая нежить!
Если сперва голос паладина звучал немного неуверенно, то теперь он был громок и решителен, хотя немного дрожал от волнения. Вурдалаки остановились у самого порога и посмотрели на Кинию, в первый миг подумав, что повеление исходит от неё. В самом деле, не живые ведь будут так приказывать? Но вампирша уставилась на паладина и вурдалаков вовсе не замечала.
— Ты что себе позволяешь, дерзкий мальчонка? — оторопела Киния. — Как посмел не ответить на мой вопрос? Как смеешь приказывать разумной нежити?
— Госпожа! — Сотэр встал к вампирше полубоком, чтобы видеть её, но и не упускать из вида вурдалаков. — Мы с тобой не раз вместе читали кодекс. И ты хорошо знаешь, что в нём сказано: «защищай невиновных, всюду выступай против несправедливости».
Сотэр понимал, что пути назад уже нет, а потому хоть и старался добавить в свой тон почтительности, произносил слова резко.
— Я слышал, что говорил этот орк. Он утверждает, что не нарушал правил. И сами вурдалаки заявили, что выхватили его без разбора.
— Да… да! Бурак не нарушал правил, — промычал орк, роняя слёзы.
— Не тебе решать, кто виновен, а кто нет, щенок… Может, ты болен горячкой? — Киния выгнула бровь. — Но твоё тело излучает здоровое тепло.
Вистра и Атти с тревогой переглянулись. Ещё никогда никто из учеников не осмеливался так прекословить госпоже. Надо ожидать очень страшного наказания. А ещё друид и волшебница искренне не понимали, с чего вдруг стоит идти на такую жертву ради какого-то скота. Так уж с детства научены: считать себя выше прочих живых сородичей. Но друг за друга ученики переживали, так что Вистра лихорадочно измышляла, как бы ей вмешаться в разговор и смягчить гнев госпожи, пока своенравный паладин не наговорил ещё чего лишнего.
Киния и сама сразу не смогла бы припомнить случая за прошедшие десятилетия, когда живые осмеливались перечить ей. Хотя всё же был один избранный для обращения в Высшую нежить. Не выдержав тренировок, он нагрубил госпоже. За что был выпит досуха, и обращён в зомби.
— А кому тогда судить? Вурдалакам? — пошёл Сотэр на перепалку, пьянея от собственной наглости. — Так они не судили вовсе, а просто тащат невиновного на обряд! Госпожа, какой смысл заучивать кодекс, если вынужден пренебрегать написанным, когда вижу несправедливость? И уже не единожды!
Кинии захотелось повалить Сотэра, и протащить по лестнице так, чтобы он пересчитал лицом каждую ступеньку от первого и до последнего этажа. Но про себя вампирша признавала, что слова паладина не лишены основания, и что для разрешения вскрывшегося противоречия недостаточно банального наказания болью. Эта петля износилась и уже не держит подрастающего щенка. Взамен нужен поводок подлиннее и сшитый из гибких манипуляций.
Вурдалаки терпеливо ждали. Они презирали живых и не подчинялись им, но знали, что окрикнувший их юноша является выкормышем госпожи, а потому его нельзя просто сожрать или хотя бы покалечить за дерзость. Всё разрешится так, как захочет госпожа.
«Но оставлять Сотэра без телесного наказания нельзя, — рассудила Киния. — Это будет дурным примером для Вистры и Атти. Возомнят, что им тоже можно спорить со мной. Пускай здесь и сейчас увидят, как я жестоко взгрею его, а уже потом проведём воспитательную бесе…»
Киния заметила, что ладонь, которую Сотэр положил на рукоять меча, излучает приглушённый свет. Не было ничего необычного в сотворении лёгкого сияния — этот трюк парень освоил ещё в детстве. Но в подчинении магии Сотэр всё же значительно отставал от Вистры и Атти. В отличие от них с концентрацией силы и приданием ей разрушительной формы Сотэр справлялся тяжко. Однако сейчас в сияющей руке паладина Киния почувствовала большое скопление мощи.
Тогда мысли вампирши свернули в иное русло.
— Уна!
Призрак вылетела прямо из стены.
— Проследи, чтобы никто из нежити не заходил в холл, будь то Низшие или хоть сами рыцари смерти. Останавливай именем госпожи.
— Грядёт представление, — Уна «уселась» на перила, и начала болтать ногами словно дитя. — Да, госпожа. Если кто-то приблизится к холлу, то я сразу его осажу.
— Вистра, Атти. Встаньте позади меня, и ничего не делайте, что бы не происходило.
Услышав спокойный голос Кинии, Сотэр напрягся. Он понял, что замышляется нечто каверзное.
— Что ж, ты сам решил, что этот скот невиновен. Что наказание нечестно. Однако справедливость только тогда является таковой, когда за ней стоит сила, способная пресечь беззаконие. Иначе это превращается в жалкое пораженческое нытьё. У тебя есть сила, чтобы установить справедливость, Сотэр?