Совершенно того не желая, Дана инстинктивно качнулась вперед, вжимаясь плотнее в жаркое мужское тело, тихо и как-то жалобно застонала, покоряясь и приоткрывая губы, позволяя Вове изучающе углубить поцелуй.
Никогда еще в своей жизни Дана настолько не владела собой… равно как ни разу даже поверить не могла, что один поцелуй может быть таким разным. Здесь сплелось все: и ярость мужской ревности, и затаенная первобытная страсть к женщине-богине, которую хочется боготворить и одновременно обладать ей безраздельно. Нежность к любимой и нестерпимая телесная жажда, желание защищать и оберегать – и потаенное темное желание запереть в подземелье как пленницу, чтобы ни один взгляд не смел коснуться кожи избранницы сильного властного мужчины.
Бушующая кровь стучала в виски, заставляя мозг отключаться, тело Даны против воли растекалось, плавилось в сильных мужских руках, девушка, казалось, забыла, как дышать – полностью захвачена и повержена одним-единственным поцелуем, она чувствовала, что уплывает куда-то далеко-далеко…
И тут волшебство любовного нектара резко испарилось. Дана почувствовала, как кто-то отрывает ее от бешено взревевшего мужчины. Широко распахнув глаза, девушка растерянно моргала, разглядывая появившееся прямо перед ней донельзя возмущенное лицо Димы, в то время как Вова устраивал побоище Вадиму, яростно пыхтевшему и оттаскивающему Вову подальше от Даны.
Чуть в стороне за всем этим безобразием наблюдала Катрин, с весьма удивительным сочетанием некоторой виноватости и большого удовольствия на своем красивом личике. Так бывает у женщин, которые, скрываясь от нежно любимых супругов, упиваются в интригующие подробности фривольных бульварных женских романов, воровато загибая странички с самыми интимными сценами.
Дима, крепко ухватив вырывающуюся Дану за плечи, внимательно оглядел пылающее лицо девушки, полупрозрачное платье, слегка помятое и сбитое от объятий, откровенно голое плечо, манившее своей светлой кожей в лунном свете как блик воды на озере, припухшие от поцелуя губы, цвета свежесорванной дикой розы. Явно с большим усилием воли юноша отстранился от девушки на расстояние вытянутой руки и сурово спросил:
- Ты себя хорошо чувствуешь?
Дане не дал даже рот раскрыть Вова:
- Послушайте, вы двое! Какого дьявола вы тут творите? Что значит – как она себя чувствует, что за намеки, вашу …! – в явном бешенстве Вова совершенно перестал следить за речью.
Вадим, все-таки умудрившийся крепко скрутить товарища, снисходительно поморщился:
- Утухни, дурак! Здесь дамы! Видим мы, в каком одна из них порядке… была… пару минут назад особенно.
Вова взвился:
- Ты что это, молокосос, себе позволяешь? Да я ее и пальцем не тронул… против ее воли, - он перевел горящий взгляд практически черных уже глаз от наплыва чувств. Дана мгновенно вспыхнула от смущения, ее протрезвевший окончательно мозг услужливо подкинул мысленному взгляду картинку только что состоявшегося поцелуя.
- Да что ты говоришь, дружок? – возмущенно процедил Дима тем временем, осторожно отпуская Дану и подходя вплотную к Вове. – С таким же успехом мы и сами о нашей подруге позаботимся, - выделив слово «нашей», Дима загадочно как-то усмехнулся, от чего Дана поежилась – не понравилась ей эта растущая как на дрожжах кучка собственников.
- Да ладно?
- А что, у нас разве меньше прав? – нарочито скучающим тоном, в котором сквозила скрытая угроза, спросил Вадим, рассматривая свои руки, сжатые в увесистые кулаки.
- Слушайте, ребятишки, а давайте вы свои измерения… хм… в общем, перенесете куда-нибудь подальше отсюда, - вмешалась наконец Катрин, уже давно нетерпеливо постукивавшая каблучком туфли об асфальт. – А мы пошли домой!
Цепко ухватив все еще сильно ошарашенную всем происходящим Дану под локоть, рыжеволосая красотка решительно жестом остановила синхронно качнувшихся в их сторону парней.
- Да мы только хотим сказать, что имеем равные права в ухаживании, да, подружка? – улыбнулся Дима, дипломатично помахав рукой Дане. – А уж она пускай сама выбирает настоящего рыцаря себе по душе, да, Даночка?