Нет. Они совершенно разные личности. Дункана страшила возможность утраты контроля как… как в свое время боялся этого Кэрд. Нет. Кэрд добровольно, с готовностью воплотился в шести других личностях. Он, должно быть, сумел найти в себе великие силы, чтобы преодолеть панический страх, подобный которому испытывал сейчас Дункан лишь при одной мысли о возможности раствориться, уступив место Кэрду. Хотя нет — Кэрд растворился. Скорее это было самоподавление, отступление в некое подобие крысиной норы в собственном мозгу. Он стал по-другому мыслить, иначе говорить. В каком-то смысле можно сказать, что Кэрд перешел в полуокаменелое состояние. Это более удачная аналогия. Наполовину окаменевший, но все же способный посылать свои мысли, когда Дункан посредством некоего нейромеханизма давал понять, что ему необходимы воспоминания. Какие-то воспоминания, не всегда ясные, действительно поступали, другие, наверно, Кэрд держал при себе.
Дункан вдруг понял, что его собеседник и охранники с удивлением уставились на него. Сник еще раз сжала его руку, негромко произнеся:
— В чем дело?
— Прошу прощения, — сказал Дункан, — я не слышал. Задумался. Что вы сказали?
— Я ничего не говорил, — ответил мужчина. — Вид у вас довольно любопытный, словно ваши мысли на Марсе. И часто с вами такое?
— Вовсе нет, — резко произнес Дункан. — Я раздумывал над тем, каким образом можно научить человека лгать в бессознательном состоянии. Меня интересует также — не хотите ли вы назвать мне свое имя. Не настоящее, конечно. Любое, под которым мы будем знать вас. Не можем же мы называть вас «тот мужчина». Это слишком обезличенно, слишком неопределенно.
— Вы действительно думали об этом? Или просто хотите сбить меня с толку?
— Я хотел бы услышать ваше имя.
— Люди просто жить не могут без ярлыков и имен. Ну что ж, можете называть меня Гражданин Руггедо, — он усмехнулся, словно над шуткой, понятной только ему одному.
Гражданин Руггедо встал со своего кресла. Он поднял руку и на стене появились время и число:
9:00 утра. Среда, Д2-Н3, Надежда, Н.Э.1331.
День-Два, Неделя-Три, месяц Надежда, 1331 год Новой Эры — расшифровал про себя Дункан. Он так и думал. Они проспали всего одно утро, от полуночи до восьми часов утра того дня, который непосредственно следует за Вторником. Значит, их не подвергали окаменению, а всего лишь накачали снотворным, чтобы не проснулись, когда ТИ перестанет действовать.
— Вы будете жить в этой комнате, — сказал Руггедо. — Если хотите разделить ее с Чэндлер, то бишь Сник, пожалуйста. Можете даже жить тут все трое.
Сник отрицательно покачала головой, а Кэбтэб сказал:
— Я был бы очень рад жить с Гражданином Бивольфом, но, боюсь, он предпочитает одиночество.
— А что скажете вы, гражданин Бивольф, известный под именем Дункана? У вас столько имен, что не мудрено в них запутаться, — поинтересовался Руггедо.
— Полное уединение, — ответил Дункан. — В часы работы наверняка вокруг будет полно народу. Ведь мы здесь будем искать эти способы?
— Вот и хорошо. У вас, Чэндлер, будет собственная комната, хотя, конечно, менее просторная, чем у Дункана. Это и вас касается, Кэбтэб.
— Раз вы знаете мое настоящее имя, — сказала Сник, — почему бы не забыть о Чэндлер?
— Ваш начальник придет к десяти часам, — сообщил Руггедо. — В это время здесь будут и Сник с Кэбтэбом. Я стану наведываться не очень часто, у меня есть и другие дела. Но советую вам работать по-настоящему. Мне будут регулярно представлять отчеты.
Он повернулся, и двое охранников двинулись вслед за ним. Остальные знаками показали Сник и Кэбтэбу пройти вперед, а сами встали за их спинами.
— До встречи, Дунк, — бросил падре. — Я буду молиться за тебя, за Сник и за себя. Да и за всех остальных тоже, — он показал рукой в сторону двери, — включая и Гражданина Руггедо. Пусть Единый Бог ведет их, если считает, что это благое дело.
Едва дверь закрылась, Дункан подошел к ней и надавил плечом. Как он и ожидал, она не поддалась — просто нужно было проверить. Следующий час он целиком посвятил интенсивным занятиям аэробикой: тело его напряженно механически трудилось в настоящем, а разум без устали работал на будущее. Мысли перепрыгивали со сценариев побега на бесконечные вопросы самому себе — как обучать людей приемам лжи в тумане истины? К тому моменту, когда дверь снова отворилась, Дункан так и не смог придумать ничего обнадеживающего. К тому же ему так и не удалось собрать воедино свои воспоминания, чтобы определить, где он видел раньше этого «Руггедо».
Вошли Сник и Кэбтэб. Выглядели они теперь значительно свежее. Дункан ожидал увидеть охранников и начальника, о котором упоминал Руггедо. Однако, к его удивлению, вооруженных людей среди вошедших не оказалось. Человек, сопровождавший друзей Дункана, оказался не кем иным, как профессором Каребарой. Закрыв за собой дверь, он сказал: