Внутри у него пробежал холодок страха и неприятных предчувствий.
— Мне нужно поговорить с вами с глазу на глаз, — сказала Сник.
Сушилка, отключившись, перестала трещать, и он ответил:
— Моим кабинетом мы воспользоваться не можем. Не уверен, что у вас есть право на вход туда.
Он направился к выходу, и Сник устремилась за ним.
— Такого права у меня нет, но я могла бы его получить. Хотя это слишком хлопотно. Мне нужно всего несколько минут. Меня устроит любое место, где никто не сможет нас подслушать.
Он остановился и повернул в холл. Ее большие карие глаза заглянули в его глаза так, словно она хотела что-то в них прочитать. Глаза ее были очень красивые. «Совершенно не подходят офицеру-органику, — подумал он. Или, может быть, так именно и надо: с такими глазами она любого мужчину собьет с толку. Кто бы поверил, что за их внешней мягкостью скрывается сталь?»
Он сказал, что они могут поговорить в комнате для отдыха рядом с холлом. Она пошла с ним, торопливо перебирая ногами и едва поспевая за его быстрым, широким шагом. Он не снижал темпа. Если она столь нетерпелива, что вломилась в туалет, пускай побегает немного. Его время не менее важно.
Комната для отдыха оказалась пустой. Боб уселся в большое, комфортабельное, обтекающее тело кресло. Сник села в кресло, которое тут же сдулось, осев на несколько дюймов, настроившись на длину ее ног. Они сидели друг против друга по разные стороны узкого стола.
— Ну так что вам угодно? — спросил он, взглянув на часы.
— Вы не желаете удостовериться в моей личности?
Он махнул рукой.
— Полковник Паз говорил, что вы хотите поговорить со мной.
Вернувшись в свой кабинет, он намеревался собрать о ней всю доступную информацию, однако сейчас не следует показывать, что испытывает любопытство к ее личности.
Она вытащила из наплечной сумки маленький зеленый ящичек и поставила его на стол. Подняв экран, нажала кнопку и вставила острие звезды на идентификационном диске в прорезь. Он прочитал появившийся на экране с обеих сторон текст, взглянул на ее фото на экране и сказал:
— Отлично. Итак вы та, за кого себя выдаете.
— Мне поручили выследить одного дэйбрейкера. Это гражданин Понедельника и Манхэттена, Янкев Гэд Гриль. Доктор философии, который преподает в Университете Иешива, ортодоксальный еврей, отличный шахматист и специалист по творчеству гностика-христианина по имени Церинтус, жившего в первом столетии нашей эры.
На какое-то мгновение он решил скрыть, что ему известно о Гриле. Ее заявление оказалось настолько далеким от его предположений — хотя в действительности он не знал, чего ожидать, — что он буквально лишился дара речи.
— Гриль! — сказал он. — О, теперь понимаю, почему вы хотели со мной поговорить! Я ведь играю с ним в шахматы. Но мой контакт с ним сильно ограничен. Я даже не знаю, как он выглядит, и мы никогда друг с другом не разговаривали. Шахматные соревнования между людьми, живущими в разном времени, подчиняются очень строгим правилам.
Она кивнула.
— Я знаю. Но Гриль сейчас находится в Среде, по крайней мере, мы так считаем. Он страстный шахматист, просто фанатик…
— Он великий шахматист, — вставил Кэрд.
— …и мог бы продолжить свою партию с вами. Не думаю, что он настолько глуп, чтобы пойти на это, однако страсть к игре все-таки способна взять верх над здравым смыслом. Он может поверить, что сумеет передать вам следующий ход с какого-нибудь экрана на улице, а затем быстро скрыться. Я сказала «может», и на самом деле, мне кажется, у него хорошие шансы избежать преследования органиков. Если донесение не поступит немедленно, мы не сумеем определить местонахождение Гриля со спутника.
— Вы хотите, чтобы, приняв ход, я сообщил об этом непосредственно вам или органикам? Если я, конечно, его получу.
— Докладывайте мне. Конечно, все может сорваться. Вдруг Гриль догадается задержать ход при передаче. Тогда к моменту получения сообщения Гриля давно уже не будет на месте. И все-таки в любом случае дайте мне знать. Между прочим, вы действительно еще не получали от него хода?
Хитрый вопрос. Без сомнения, она уже проверила все контакты Боба Тингла.
— Нет, — сказал он.
Пока Гриль не находился под официальным наблюдением, ни один из его звонков не мог быть записан. Если бы он, Тингл, получил изображение шахматной доски со следующим ходом Гриля, то мог бы попросить сохранить ее в памяти коммуникационного центра, пока Гриль не запросит ее. В обычных условиях следующий ход Тингла был бы затем передан Грилю в следующий Понедельник. Очередной ход Гриля, посланный Тинглу, подлежит хранению в банке данных Среды, а также во Всемирном Банке данных в архиве Манхэттена.