— Крупные неприятности? — спросила она, садясь.
Он кивнул и, поглаживая ее руки, посвятил жену в события последних дней.
— Так что сама видишь, надо решить, как вести себя сегодня. Придется обойтись без многих обычных занятий. Но и внимания к себе привлекать нельзя.
Она нервно пожала плечами.
— Этот Кастор… просто невероятно… такое чудовище!
— Его необходимо найти и остановить. Мне предстоит также узнать, где находится Сник, и добиться от нее правды.
— А если и она представляет для нас опасность?
— Мне эта идея не по душе, но другого выхода не вижу. Придется пропустить ее через стоунер и где-нибудь спрятать.
— Лучше уж она, чем мы, не так ли?
— Вот именно.
— Но тогда мы встанем с ней на одну ступеньку.
— Да черт с ним, — сказал он. — С этикой тут особенно считаться не приходится. Сначала надо Сник разыскать. Придется обратиться к моему агенту. Хотя не исключено, что он уже обо всем знает и позвонит мне сам.
— А как ты собираешься допрашивать Сник? Ведь нельзя же допустить, чтобы она тебя узнала. Иначе тебе в любом случае придется посадить ее в стоунер независимо ни от чего. Она все-таки органик.
— Сник будет находиться в глубоком химикогенном гипнозе и, выйдя из него, не сможет меня узнать.
— Бедная Озма, — произнесла Руперт. — Она погибла из-за того, что была твоей женой!
— Прошу прощения, я не рассказал тебе о ней раньше. Я никогда не раскрывал подробности своей жизни в других днях, если они не имеют отношения к деятельности иммеров.
— Это правильно, — согласилась Руперт. Она выпустила его руку и сложила свои кисти на коленях. — Меня всегда интересовали другие твои жизни. Особенно все, что касается женщин.
— Это не мои женщины. Я хочу сказать, что они не принадлежат Джеймсу Дунски. С ними общаются другие мужчины. Для Дунски эти женщины не более, чем мимолетные знакомые.
Это утверждение, конечно, не совсем соответствовало истинному положению вещей. Однако ему совершенно не хотелось говорить о них. Чем меньше она об этом знает, тем лучше для нее да и для него самого.
Руперт встала с кровати и крепко прижалась к нему.
— Я боюсь.
— И я тоже. По крайней мере сильно волнуюсь. Послушай. Если в манеже я скажу тебе, что мне надо уйти, это будет означать, что у меня имеется информация о Касторе или о Сник. Официально отпрашиваться я не стану, вообще не хочу, чтобы Бюро Кредитов знало, что сегодня я был на работе. Ничего не поделаешь — сегодняшним кредитом придется пожертвовать. К тому же у меня имеется кредит за переработку. Воспользуюсь им.
— А зачем тогда туда ходить?
— Необходимо чем-то заняться, чтобы просто отвлечься от всего. Нужно как-то снять напряжение. К тому же мой шеф, если захочет связаться, будет искать меня в манеже. И вообще не хочу пропускать больше тренировок, чем это допустимо, а то еще из формы выйду.
Руперт попросила его обрисовать Кастора, чтобы она смогла узнать его при встрече, и Дунски подробно описал внешность сумасшедшего и его одежду. Затем Дунски сказал:
— Кастор думает, что является Богом. А я для него, соответственно, Сатана. В некотором роде для нас это везение. Если бы он был лишь слегка помешан и хотел бы уничтожить нас, иммеров, то сообщил бы обо всем правительству. Надеюсь, ты понимаешь, к чему это могло бы привести.
— Ты принял бы цианид? — спросила Руперт, и по телу ее еще раз пробежала нервная дрожь.
— Надеюсь, хватило бы смелости. Я ведь давал клятву. И ты тоже. Мы все.
— Это единственное, что можно сделать. Я хочу сказать, единственный логичный и достойный поступок. Но…
В дверь постучали, и послышался голос Малии:
— Вы что там навсегда закрылись?
Дунски ответил, что они придут через минуту, и сказал Руперт:
— Этот наш групповой брак в последнее время что-то сильно мне поднадоел. Видимо, я не отношусь к тому типу людей, которые хорошо себя чувствуют в нем. Мне нужны более личные отношения, к тому же меня возмущает чужая требовательность.
Глаза Руперт расширились от удивления.
— Ты действительно так считаешь?
— А разве иначе я стал бы об этом говорить?
— Знаю, что нет. Это просто риторический вопрос. Сказать по правде, Джеймс, меня иногда эти отношения тоже очень сильно раздражают. Я даже становлюсь ревнивой, хотя знаю, что вот этого-то уж никак не должна себе позволять.
— Давай покончим с этим, как только разберемся с тем делом, о котором я тебе только что рассказал. Объявим контракт недействительным. Если повезет, успеем сделать это еще сегодня. Мне все это определенно не подходит, да и тебе, судя по всему, тоже. Я по своему характеру скорее принадлежу к приверженцам моногамного брака.