Ничего, однако, не говорилось о лжи и коррупции, царящей в высших эшелонах власти. Злодеями были исключительно подпольщики, обманом проникшие на высокие посты, в том числе всемирный советник Дэвид Джимсон Ананда.
В фильм были вкраплены записи органических совещаний, сделанные в то время, когда охота на Кэрда была в полном разгаре. Кэрд смотрел их с интересом. Впервые подобные кадры показывались публично. Они не только приобщали к методам работы органиков и свидетельствовали о многочисленных неудачах в розыске Кэрда, но и делали фильм более захватывающим, хотя зритель заранее знал, чем все кончится.
Актер, игравший Кэрда, был его точной копией, потому что это был не живой человек, а компьютерная модель. Такая же модель играла и Сник.
Последняя серия кончилась не так, как говорили Кэрду. В фантастической финальной сцене все его восемь «я» собрались в одной комнате и стали спорить, зачастую весьма бурно, о том, что они намеревались совершить и почему их действия обратились против общества. В конце концов все восемь признали, что были обмануты. Они думали, что сражаются с правительством, а в самом деле сражались с проникшими туда преступниками — с теми, кто хотел власти и чинов и добивался их незаконными методами.
Все это было очень убедительно, хотя Кэрд не во все поверил. Его мучило чувство, что настоящий Кэрд, знавший, видимо, что делает, не согласился бы с такой трактовкой.
Хотя комментаторы не сказали ни слова о революционных последствиях, к которым привела деятельность Кэрда и его товарищей, любому разумному зрителю это и так было ясно. Благодаря Кэрду общество никогда уже не станет таким, как прежде. Фактор, замедляющий старение, анти-ТП, требование покончить с режимом жизни раз в неделю — всем этим люди обязаны Кэрду. Его следовало бы объявить героем и поставить его статуи во всех общественных парках.
Сериал шел не ровно два часа, а на пятнадцать минут меньше. Кэрд понял, что это было задумано специально, когда сразу после последних титров начался выпуск новостей.
На экране появилась Шухен, его старый враг. Вид у нее был серьезно-торжественный, хотя дикторам полагалось даже о катастрофах рассказывать с улыбкой.
— Граждане, передаем сообщение чрезвычайной важности! Пожалуйста, оставайтесь с нами! Совет Мира только что объявил, что Переход начинается! В этот исторический момент, во вторник, четвертый день четвертой недели, в 8.46, в месяц Свободы, мир повернул к новому! Переход начался!
Было еще много всего, включая интервью с первым секретарем Мунийгумбой, автором идеи, убедившей Совет в том, что переход возможен. Кэрд еще с минуту послушал и выключил экран.
Укладываясь, чтобы поспать несколько часов перед каменированием, Кэрд подумал, что время еще покажет, герой Мунийгумба или злодей. Может, он еще пожалеет, что украл у Кэрда идею.
Пятидесятилетний план вышел из недр Совета Мира так быстро, что Кэрду стало ясно: правительство давно уже задумывало Переход и составляло планы его осуществления. И теперь, когда блестящая идея Мунийгумбы разрешила проблему или, по крайней мере, сделала решение возможным, Совет извлек на свет Божий то, что долгие годы хранилось засекреченным в банках данных.
Из компьютеров рекой лились планы вырубки части лесов, расчистки сельскохозяйственных угодий, строительства дорог, водоводов, домов, заводов, аэропортов и множества других объектов. Выполнять большую часть этой работы и управлять машинами и роботами предстояло тем, кто пока еще лежал окаменелым в хранилищах. Им в помощь придавались все незанятые или малозанятые граждане, а также добровольцы.
Кэрд, как безработный, знал, что его рано или поздно мобилизуют. И вот однажды утром, когда он только что встал с постели и вышел на кухню, на стене появилось извещение о том, что ему следует явиться за указаниями. Лотус Хайатт Вань, его сожительница, сидела за столом и пила кофе. Она работала в магазине, и Кэрд познакомился с ней, когда покупал себе зонтик. Она была высокая, темноволосая, с голубыми (депигментированными) глазами и очень красивая, однако имела привычку то и дело жаловаться на то, что ее родители плохо к ней относились. Еще она требовала от Кэрда постоянных заверений в том, что он ее любит. Несмотря на эти перепады ее настроений, Кэрд в самом деле был очень к ней привязан.
Когда он вошел, она молчала. Он вздохнул, зная, что это признак дурного настроения. На сей раз в печаль ее поверг не он и не ее родители, а надпись на экране. Сигнал она отключила, но буквы продолжали мигать оранжевым огнем.