Бейкер, как и все они, был совсем прозрачным, когда только что появился — таким прозрачным, что сквозь него проходил свет. Но потом он стал плотнее и перестал просвечивать. Он стал таким же настоящим, как дети в школе, но был гораздо лучше их. Остальные «миражи» Джеффа постепенно поблекли, и остался один Бейкер.
Бейкер не был фантазией. Джефф был уверен в этом, как в собственном дыхании. Бейкера можно было потрогать — он жил, он дышал.
В чем-то Бейкер был даже реальнее, чем одноклассники Джеффа. С ним было очень весело играть — особенно весело, когда Джефф представлял себе, что его обидчики здесь, у него в комнате, и Бейкер их лупит.
Бейкер измолотил бы их в кровь, если бы Джефф его не останавливал. Бейкер здорово дрался и не боялся никого и ничего.
Теперь Бейкер вышел из каменаторской в коридор. Он был намного выше Джеффа и куда крепче.
Бейкер был почему-то одет по-уличному, а не в пижаму, как Джефф. Он сказал:
— Давай играть, Джефф. Мы можем с тобой делать, что захотим. Можем даже на улицу выйти. Весь дом наш.
Джефф испугался.
— Ты хочешь сказать, что мама с папой ушли?
— Да нет, дурачок. Наши родители просто спят. А мы будем играть, как будто квартира наша и мы можем делать все, что захотим. — Бейкер приложил палец к губам. — Только тихо, чтобы не разбудить папу с мамой.
— Не знаю, — протянул Джефф, хотя сердце у него возбужденно забилось.
— Мы тут и правда можем нашуметь. Давай лучше уйдем потихоньку и поищем приключении. Сейчас на улице мало больших.
— А мониторы?
— А кто их смотрит-то ночью? Ганки и не поглядят на экран, если им кто-нибудь не позвонит или не включится тревога.
— Ну, может быть. Но если мы откроем входную дверь, у папы с мамой включится сигнализация.
— Нет, не включится. Папа и мама не знают, что нам известно кодовое слово, которое ее включает.
— Да, но…
— Зайчишка-трусишка! Девчонка! Бояка!
— Не обзывайся. Ты мой друг, мой брат-близнец. Не смей обзываться. Я этого не люблю.
— А я буду, — ухмыльнулся Бейкер. — Надо же тебя вытащить. Я люблю тебя, но ты не всегда мне нравишься. Тебе надо быть больше похожим на меня. А как же ты таким станешь, если не будешь тренироваться?
— Ну ладно. Только мне сначала надо одеться.
Медленно и неохотно Джефф натянул на себя одежки. Он трясся от страха, но в то же время чувствовал радостное волнение. Неужели он правда это сделает? Будет настоящее приключение. Плохо только, что если его поймают, то накажут, а Бейкера и пальцем не тронут.
Джефф отдал экрану команду притушить свет в коридоре, и они пошли к выходу. Вдруг кто-то из родителей проснется, увидит яркий свет и встанет проверить, в чем дело.
На середине коридора Джефф услышал голоса, ведущие какой-то неразборчивый разговор.
— Не спят! — шепнул Джефф Бейкеру. — Теперь мы не сможем уйти.
— Вот еще! Пошли все равно.
Они тихо двинулись дальше. Джеффу казалось, что его сердце скоро прорвет грудную клетку. Перед приоткрытой дверью родительской спальни Бейкер сказал:
— Давай послушаем. Может, что-нибудь узнаем. Взрослые ведь нам ничего не говорят. Думают, они самые умные и таинственные.
Джефф подошел вслед за Бейкером к двери. В спальне было темно. Папа с мамой разговаривали так тихо, что Джефф почти не разбирал слов. Потом он уловил свое имя. Они говорили о нем.
Он напряг слух, но они говорили уж очень тихо, хотя и неспокойно. Почему они в такой час не спят и говорят о нем? У Джеффа почему-то создалось впечатление, что разговор идет о чем-то, что уже давно их беспокоит и будет беспокоить еще долго. В голосах была грусть и гнев — гнев друг на друга.
Бейкер прошептал Джеффу на ухо, хотя шептать было не обязательно — его слышал один только Джефф:
— Пошли обратно в нашу комнату. Включим аудиомонитор в их спальне и послушаем.
— Это нехорошо. И если нас на этом поймают, то накажут меня, а не тебя.
— Не поймают. Чего ты все время трясешься, как студень?
— А вдруг они велели своей стенке выключить звук? Мы все равно ничего не услышим.
— Как можно знать, пока не попробуешь? Делай то, что я тебе говорю — тогда, может, не будешь такой размазней.
Джефф разозлился.
— Я не такой, как ты говоришь! Не такой! — Он колебался. Ему очень хотелось узнать, что говорят о нем родители. — Ладно, я это сделаю. Но если нас поймают, никогда больше не буду играть с тобой!