Благодаря мореплаванию Мировой океан, разделяющий материки, стал важнейшим средством общения между народами разных континентов.
Глава 2. Вокруг только вода
Большинство зверей прекрасно плавает и нисколько не боится воды. Этого никак нельзя сказать об обезьянах, особенно о человекообразных, которые испытывают перед водной стихией панический ужас. Опыты с шимпанзе показали, что никакими лакомыми кусочками не заманишь этого ближайшего сородича человека в воду.
В зоопарке Калькутты шимпанзе содержат на островке, посредине пруда. Хотя глубина воды не достигает колена, а ширина водной преграды всего 3–4 метра, ни одна обезьяна еще не сбежала с острова. Можно себе представить, насколько трудно было первым людям преодолеть врожденный страх и ступить в чуждую и враждебную для них стихию. Что же заставило древнейшего человека сделать первый шаг в завоевании океана? Спасался ли он от лесного пожара, хотел ли подобрать слишком далеко залетевшее копье или прельстился аппетитными устрицами? Кто знает? Но факт остается фактом: уже в глубокой древности люди встали на путь, который в конце концов привел их к освоению трансконтинентальных водных дорог, позволил углубиться в таинственный мир волнующегося океана и достичь его предельных глубин.
Первыми ныряльщиками скорее всего были сборщики съедобных моллюсков. Эта форма промысла особенно успешно развивалась на берегах теплых морей, где тело пловца не подвергается переохлаждению. В некоторых раковинах, кроме вкусной мякоти, попадались красивые блестящие шарики жемчуга, которые, вне всякого сомнения, не оставались без внимания. Затем начали добывать кораллы, красивые раковины, губки. Обнаженный ныряльщик, вооружившись ножом и сеточкой для сбора добычи, зажимал между ног камень и смело бросался в пучину. И в наши дни арабы, ловцы жемчуга в Красном и Аравийском морях, а также профессиональные ныряльщики из индийского племени парава не знают ни акваланга, ни маски. Вся их экипировка осталась точно такой, какой была тысячу и десятки тысяч лет назад.
Человек начал постигать водолазное дело давно, чуть ли не в каменном веке.
Почему именно «водолазное»? Чем ныряльщик отличается от водолаза?
Ныряльщик имеет под водой только то, что ему даровано природой, водолаз, кроме того, использует специальное оборудование, благодаря чему обладает целым рядом преимуществ.
Даже хорошо тренированные ныряльщики могут оставаться под водой не более полутора минут и спускаться на глубину 25–30 метров. Только отдельные рекордсмены способны задержать дыхание на 3–4,5 минуты и нырнуть несколько глубже. Используя такое простейшее приспособление, как дыхательная трубка, можно находиться под водой очень долго, правда, глубина погружения при этом способе дыхания не превышает одного метра. На большей глубине вдох через трубку произвести нельзя, так как для этого не хватает мускульной силы грудной клетки, которая снаружи испытывает значительное давление морской воды, тогда как легкие сохраняют нормальное давление атмосферного воздуха.
Хотя возможности в древнем мире были сильно ограничены, все же попытки изготовить примитивное оборудование для дыхания на небольшой глубине предпринимались. Например, использовался перевернутый вверх дном деревянный или металлический сосуд (колокол). С помощью грузов он опускался на дно, и ныряльщик мог некоторое время пользоваться там запасом воздуха и даже периодически покидать его. Однако вскоре воздух в нем вследствие насыщения углекислотой становился непригодным для дыхания, и все сооружение приходилось поднимать для вентиляции.
Не менее сложно дело обстояло с ориентировкой и зрением под водой. Человеческий глаз прекрасно приспособлен для воздушной среды и совершенно никуда не годен, если голова опущена в воду. Мало того, что и пресная и морская вода щиплет глаза, заставляя непривычного ныряльщика крепко зажмуриваться, коэффициент преломления воды почти равен коэффициенту преломления самого глаза, поэтому хрусталик не в состоянии сфокусировать изображение на сетчатку. Если незащищенный глаз соприкасается непосредственно с водой, то фокус изображения предмета оказывается далеко за сетчаткой и человек видит все в тумане, как если бы страдал чудовищной дальнозоркостью — свыше плюс 20 диоптрий.