Любовь, дружба, верность, справедливость... Все они превращаются в пустое до тех пор, пока смерть не отойдёт на достаточное расстояние.
За что в этом рухнувшем мире так цепляется разум? Красота природы? Радости бытия?
Нет. Разум цепляется за саму жизнь. Это инстинкт. Программа и алгоритм. А ещё надежда, что все устроится. Что все каким-то образом встанет на свои новые места.
Что пьют больные?? Наверное, то же, что и бродячие собаки. Что-то, но хрен знает что.
Все!
Хочется свежего воздуха!
Жуть! В городе творится такая жуть, что мне теперь не уснуть до светла!!
Лёг спать и услышал с улицы звук.
Звериный вой!
И зверей там тысячи.
Очень издалека, слава Богу! Откуда-то с окраин. Но все равно, какого хрена? Что это может быть? Это продолжается уже полчаса. Без остановки. Пойду закрою окна!
От этого воя хочется бежать. Скорее бы все закончилось!
Дурацкая ночь! Ничего хорошего! Только чуть-чуть осмелел, намахался шашкой, и тут этот вой. Как так вышло, что я до сих пор не раздобыл нормальное оружие?! Клинический простофиля. Любой другой на моем месте с первого дня уже бы ездил на танке! А я гуляю... Даже пистолет мне 'неудобно'... Осел!
Моя новая главная цель - найти оружие! Мой дом должен превратиться в военную базу!'
Как же удобно передвигаться по городу, когда твоя машина - единственная! В большинстве фильмов про конец света, люди оставляют после себя такой бардак, что ездить по улицам невозможно. Приходится ходить, шнырять между брошенными машинами, вечно рискуя жизнью.
У меня все по-другому. Комфорт и безмятежность. В те дни, когда человечество умирало, никто не бежал в спешке из города. Заболевая, люди старались забиться в уголок. Прятались, где спокойно и хорошо, чтобы переждать слабость. Переждали...
Подъезжаю к охотничьему магазину и паркуюсь багажником ко входу. Первым делом, практикуюсь на дверях ломом. Металл гнется, протыкается, рвётся при особенно сильных ударах. После нескольких минут работы вход свободен. Прочные двери покорно ложатся к ногам завоевателя.
Как говорила моя любимая бабушка, 'Все двери от честных воров. Поглядят, что заперто и пойдут себе дальше'.
Осторожно прислушиваясь, захожу внутрь.
В этот раз, чувствовать себя уверенно мне помогает топор в правой руке.
В зале темно.
Наглухо закрытые окна первого этажа не пропускают свет, и мне приходится присесть на минутку, чтобы дать глазам возможность привыкнуть.
Отдел товаров для туризма. Вокруг меня всевозможные палатки, спальники, котелки и термосы. Я люблю такое и очень хочу задержаться, но здравый смысл ворчит в голове, напоминает, что сначала оружие! Только потом развлечения.
Я обещал это дневнику, моему единственному другу... Есть, конечно, ещё воробьи за окном... Но они пока так. Приятели.
Больше никакой беспечности!
Медленно продвигаюсь вперёд, и теперь вокруг шеренги удочек и спиннингов. Рыбалка! Вот, чем я буду заниматься, когда хорошенько обустроюсь в новом мире.
В конце зала широкая лестница, думаю она приведет меня к сокровищам Алладина...
Я на втором этаже.
Озираюсь кругом, и пульс учащается. Стены увешаны ружьями!
Выбор на удивление велик, ещё бы хоть немного в них разбираться. На рекламных плакатах - довольные мужчины в охотничьих кепках и желтых прозрачных очках. Каждый из них абсолютно счастлив, что обзавёлся именно этим ружьем, но для меня названия моделей - всего лишь буквы и цифры. Все познания в этой сфере кончаются на том, что есть нарезное оружие и есть гладкоствольное. Из простейшего двуствольного ружья я как-то раз стрелял по уткам в небе. Я стрелял, а утки летели по своим делам, так и не обратив на меня внимания.
Спешить мне некуда и потому, я тщательно знакомлюсь с содержимым прилавков и витрин. Снимаю ружья с крючков, верчу в руках, рассматриваю. Сайга 410 калибра; сайга 12 калибра... Из глубины памяти тащу воспоминания, что это самые распространенные ружья в народе.
Разбираюсь, как и куда засовывать патроны.
12-й калибр попался с магазином на 5 выстрелов, а 410-й аж на 10.
'Красота', - произношу я вслух.
Внутри рождается забытое чувство мальчишеского восторга.
Настоящее оружие! И можно делать с ним, что захочется!
Складываю ружья на прилавок и отправляюсь искать патроны. На специальных полочках нахожу несколько коробок и мне заметно легчает, потому что я успел испугаться, что они запросто могут быть заперты в каком-нибудь неприступном сейфе.
Удивительно, какое умиротворение наступает в душе, когда человек, уставший и потрёпанный, получает в руки такие игрушки. Я беру ружье, трогаю холодную сталь. Примеряю к щеке шершавую пластмассу приклада и улыбаюсь. Теперь мой сон будет крепче, а аппетит сильнее, только нужно разобраться получше, как пользоваться этим богатством.
Две гладкоствольных 'Сайги', два нарезных 'Вепря', двустволки итальянского производства - я выставил вдоль стены частокол из стволов и спускаюсь в туристический отдел, чтобы поискать вместительный рюкзак. Несколько расслабленных ходок - не моя история. Мне важно допереть все за один раз! И пусть глаза лезут из орбит от тяжести, пусть последний пакет зажат в зубах, зато лишний раз не ходить. Вечная история...