— Так я Симону сейчас позову, — шустро подорвалась Марит. — А что?.. Или сама в этот раз управишься?
— Я… попробую. Мать я или кто?
— Ага. Только с руками не под младенцев заточенными.
— Марит?
— Зоя… Я сама его пока боюсь. Он такой маленький. Вдруг, пережму ему ручку или ножку?
— Ладно, зови, — и вот какая я после этого «мать»?..
А вот у большеглазой и не по годам серьезной Симоны руки были видно, совсем без костей. Или, с очень мелкими и от этого гибкими. Потому что со Спо она управилась, как булочник с тестом. И мой мальчик даже сообразить не успел, как уткнулся губами в гостеприимную материнскую грудь.
— Как у вас с молоком?
— Угу. Хорошо, — скосилась я на собственные внушительные «бидоны».
— Отлично. Если что, я вам орехов со сладкими сливками принесу… Через полчаса загляну, — и, подхватив мокрые покрывала, унеслась за высокую дверь.
— К вам теперь можно? — две физиономии: собачья и мальчишеская, на одной высоте высунулись из противоположной балконной.
— Мо-жно, — с замиранием, выдохнула я в их сторону. Нет, это просто чудо какое-то. После таких мучений и девяти месяцев ожидания вот так «раздвоиться». — Мой Спо… Мой малыш. И какой же ты… славный.
— Ага, — вытянула к нам шейку Марит. — Но, какой же ты ма-ленький.
— Так попробуй-ка, большого роди? — видно и Дахи тоже вчера впечатлился.
И один лишь Малай молча и очень пристально следил за нами, сидя сбоку у кроватного изголовья.
— А я, знаете, о чем сейчас подумала?.. Я раньше считала себя сиротой. А теперь просто права на это не имею.
— И кто у тебя его отобрал?
— Да никто. Я сама. Ну, какая я сирота? А вы? А мессир Беппе и монна Розет? А мой брат и Люса? Просто, семьи у всех разные. У меня — вот такая семья.
— Монна Зоя, а как же наш капитан? Он вам теперь кто?
— Он?.. Любимый мужчина и… отец моего ребенка, — и в какую бы даль не закинула меня моя шальная судьба, этого факта теперь ничто не изменит…
Вечер, тихий, безветренный, целиком заполнил собою комнату и раскрасил горы густыми прощальными полосами: махрово зеленой, сиреневой, фиолетовой. Само же небо сейчас сияло над неровными пологими кручами ярко-оранжевым апельсином уже невидимого уходящего солнца. Это, если смотреть с балкона налево. А если опустить глаза вниз… Сплошной туманный океан, накрывший, уже отходящее ко сну, огромное пространство предгорья. И где там теперь белые дома деревень, поля и широкая прямая дорога, ведущая на север в Диганте, к торжественно-постному Виладжо и дальше, дальше, до лазурного Моря радуг? Где оно всё?
— Прямо, как «чистый холст». Даже, без подмалевка. Что хочешь, то и рисуй.
— Монна Зоя, вы зачем поднялись с постели?
— А? — и я даже не удивилась. Дон Нолдо, стукнув пару раз по балконным шершавым плиткам тростью, встал рядом. У перил. — Обычная здесь панорама… Так, почему игнорируете советы моего многомудрого лекаря? Он, вы знаете, очень обидчив.
— А я — плохая пациентка, дон Нолдо. Да мне и намного легче уже.
— Неужели?.. А где ваша верная свита?
А где моя «верная свита»? Разбрелась по здешним просторам. Дахи с Малаем валяются на библиотечном ковре среди книг (с картинками). Это мне Марит донесла. Сама же направилась в джингарскую баню с бассейном («Если я ЭТО в своей жизни пропущу, то, прокляну себя самопроклятьем»).
— Заняты важными делами, но, как соберутся, обязательно к нам с сыном зайдут.
— Да-а. Занятная она у вас.
— Кто?
— Ваша свита… — задумчиво протянул мужчина. — А ваш маленький сын…
— Спо? — скосилась я на мужской орлиный профиль.
— Да, Спо. Откуда такое прозвище?
— Из сказки.
— Из сказки? — с улыбкой уточнил дон Нолдо. — Все сказки, монна Зоя, когда-то сочиняли люди а, в связи со скудной фантазией последних, сюжеты брались исключительно из реальности.
— И что?
— «Спо» — прозвище кланового рода Форче. Вот так то.
— Мама моя.
— Это от него вы так стремительно бежали? — вот это «вопрос»!
— Нет. То есть, да… То есть… Уф-ф… — вконец растерялась я. — Дон Нолдо, ваш закон гостеприимства подразумевает откровенность гостей?
— Только в том случае, монна Зоя, если им требуется моя помощь или защита… Вам они требуются? — и прямо посмотрел на меня своими глазами навыкат.
— Да. Причем, всем. Кроме Малая.
— Неужели?.. — прищурился мужчина. — Давайте с вами так договоримся: я утаю от сэра Клементе ваше нарушение режима, если вы немедленно вернетесь в постель. Что же до остального, то, расскажете мне, когда сочтете нужным.
— Я сейчас, — и сглотнула слюну.