Младший матрос окончательно над своей кастрюлей сник.
— А что за рецепт такой: «Бананы по-деревенски»? Деревянными ложками их едят? — глядя на него, решилась я перекричать громоподобный женский смех.
— Можно и вилкой… Даниэль!
— Да, капитан! Уже сковороду разогреваю! — ага, видно у одного из «сильно занятых» на этом судне, «важные дела» уже закончились.
Мужчина, в подтверждение моих ехидных домыслов (про себя-то можно), облокотился на перила рядом с Сусанной:
— А вы себе сырой картошкой аппетит перебиваете?
— Неа, — лукаво скривилась ему та. — Лично я тебя здесь жду: куда же ты еще обязательно явишься?
— Согласование меню не входит в мои капитанские обязанности, — скосившись на горизонт, буркнул в ответ мужчина. — Что ты хотела?
— О, Виторио, у тебя много других «обязанностей», кроме капитанских… Это сугубо деловой разговор.
— Да?.. Тогда, пойдем… Зоя, жду вас на ужин в корабельной гостиной… Зоя, вы меня слышите?
— Да, капитан, — под пристальным взглядом обоих уверила я… Б-бульк. — Все, с меня хватит.
— Монна Зоя! Корабль качнуло. И меня — тоже. Я еще не привык.
— Угу. Тогда, прямо сейчас привыкай к своему нарисованному расплывшемуся носу… Ладно. Бумага подсохнет, всё исправлю…
И маленький отважный мальчуган был прямое тому подтвержденье (это я про исправление ляпов на бумаге и ошибок в жизни). Потому как теперь он — младший матрос на достойной уважения бригантине и торчит совсем рядом, уволенный до рассвета со службы:
— Вон там? Вы их видите, монна Зоя? Вы их видите?! — рот до ушей и глаза восторженно-огромные. Пришлось ему врать:
— Угу, — хотя… — А! Вот! Вижу! — теперь мне и вправду повезло разглядеть далекие мелькающие спины дельфинов.
— Параллельно нашему курсу идут, — вскинул ладошку ко лбу Дахи.
— За перила не вывались.
— Неа… Двое… Мне про них книжку читали. Ну, не мне — я просто слушал. Так там говорилось, что дельфины — очень умные. Они сразу различают: плохой человек или хороший. Тонет.
— И что, «плохих» не спасают? — уточнила я, тоже с рукой у лба.
— Они их заигрывают. Совсем до смерти, — авторитетно сообщил мне малец.
— Угу… А еще бенанданти любят изображать дельфинов, пронзенных трезубцем. Или якорем — тайным символом креста. Потому что когда-то, в предтечном мире, эти животные были помощниками главного морского бога.
— Ничего себе, — выдохнул Дахи. — А откуда вы про такое знаете?
— Сама читала в одной, очень умной книжке одного, очень умного ученого, — в ответ многознающе скривилась я.
Правда, можно было еще добавить, что дельфин в переплетении с этим самым якорем в символике баголи означает «Осторожно, опасность!». Да зачем ребенку такие «ученые» подробности знать? С него и выданных хватило:
— Значит, монна Зоя, вы и вправду, «фея».
— С чего ты такое взял?
Ребенок смущенно почесал пятерней ухо:
— Так, матросы вас между собой «феей» зовут. А один, самый старый, тот, что перила сегодня чинил…
— Плотник?
— Ага. Он сказал, что, пока вы на корабле, болтанки нам не видать.
— Значит, я — «погодная фея»? — не хуже Сусанны огласилась я смехом. — Одно хорошо: ты теперь точно знаешь, что я не Ангел. Да и не фея. Я — баголи. Предсказательница народа накейо. Слышал о таком?
— Это который с «оборотнями Христа» воевал?
— Угу. Он самый.
— И у вас в помощниках тоже есть… кто-нибудь? — совсем шепотом уточнил малец.
— А как же, — доверительно качнулась я к нему. — Птицы. Млинзи. Большие пестрые аисты.
— Вот это ничего себе… И вы ими командуете?
— Ни разу не пробовала. Только читала, как это делается. В той же, очень умной книжке. Я ведь совсем недавно узнала, что баголи. А до этого думала, что просто сумасшедшая.
— Вы? — внимательно посмотрел на меня младший матрос. Даже отстранился для обзора. — Да нет. Я сумасшедших видал — в порту в Божьих скалах живет один. Хромой и лохматый. За тетками с рынка гоняется, которые сладостями торгуют. Вы на него не похожи.
— Вот это облегчение, — смеясь, обняла я мальца за плечи. — А почему именно их гоняет?
— Так это, — громко вздохнул тот. — Он раньше лекарем был. Зубодёром. И, когда бежит, кричит все время: «Слуги сатаны! Ввергаете народ в страдания изуверские!»
— Угу. Понятно… — прищурились мы с Дахи вновь на красиво идущих параллельно кораблю, двух океанских дельфинов…
В серо-желтушных сумерках ветер оставил, наконец, в покое спустившую на ночь паруса, «Летунью». Унёсся гонять по небу ленивые облака. Последние же сейчас устроили целый парад форм и оттенков. И даже висящее низко солнце сквозь их полупрозрачную завесу смотрелось моим размытым пятном на бумаге. Правда, бледно-желтого цвета, выбеленного в сердцевине. А сразу под ним — не то еще облака, не то далекие горы ближайшего острова архипелага… Вот мы и приплыли. Хотя, моряки говорят: «пришли»…