Глава 17
Марит вскоре нашлась и вернулась сама. Я поняла это по тихому скрипу двери и дрогнувшим ей в ответ шторам:
— Монна Зоя? — шмыгнула носом уже за моим плечом. — Вы чего, даже стоя уснули? А еще говорили… — и громко вздохнула. — Монна…
— Да, Марит?
— Я вам новое платье принесла. А то прежнее я еще и в слезах с соплями… В общем, просыпайтесь, снимайте свою мужскую рубаху.
— Да я не сплю, — оторвала я голову от оконного косяка.
— А что ж тогда?
— Ду-умаю.
— О чем?
— О нашей бабьей доле.
— О-о. Значит, о мужиках, — хмуро изрекла Марит, приткнувшись рядом. Я взглянула на нее: глаза и нос припухли, а черные кудряшки на лбу — мокрые после умыванья… подружка по «бабьей доле»:
— Он ее не любит. Если тебе от этого станет легче.
— Я знаю. Только, от этого — не легче, а наоборот. Ведь, если б, по любви, я бы поняла, а так — чистое скотство.
— Угу. Тем более, в конюшне, — качнувшись к девушке, заправила я самый длинный ее выбившийся завиток, и обхватила за плечи руками, — Марит, ты не плачь по нему больше.
— Не бу-уду, — шмыгнула она носом мне в плечо.
— Угу… Иногда случается, что любовь — только лишь иллюзия. И ты эту иллюзию обязательно распознаешь, но, может быть уже слишком поздно. Так что, считай — тебе повезло.
— Ага. Мне повезло… А вот ему… — и, вдруг, выразительно туда же фыркнула. — Хобячий жеребец.
— Ну, во-первых, не «хобячий», а «хобий», — в ответ несдержанно хихикнула я. — А во-вторых, не такой уж он и «жеребец» — лишь на элитного петуха тянет. Так что, и здесь тебе тоже…
— Монна Зоя?!
— А что? Я не виновата — они меня врасплох застали. Пришлось все действо на стене торчать. Благо, минуты три всего.
— Три минуты?! — отстранившись, выкатила Марит глаза. — И он меня из-за этих хо-бьих трех минут полгода к «полноценной страсти» склонял?!
— Видимо… да, — скривившись, кивнула я. — Страсть… полноценная, — и через мгновенье, вместе с Марит, прыснула со смеху.
— О-ох, монна Зоя, — по новой вытерев глаза, обняла она меня уже сама. — Какие же мы бываем ду-уры… Это, ничего, что я вас…
— Нет. И вообще, забудь про свою здесь должность. Ты теперь — моя первая в жизни подружка. Представляешь? — и сама себе удивилась. Однако Марит отнеслась к новой своей «должности» нежданно всерьез:
— Так, подружки должны друг другу всегда…
— Сочувствовать?
— Ну, это — само собой. А я…
— Что?
— А я, знаете, что придумала?.. Я вам сбежать отсюда помогу.
— Прачечную покажешь?
— Неа. Лучше — сама все устрою.
— Марит, тебе же нельзя? Тебя потом…
— А я с вами махну. И… — и подхватив меня за руку, потянула к кровати. — Дело серьезное и требует тайны.
— А-э…
— Меня сейчас послушайте, — замерла, усевшись, будто решаясь. — Я ведь в последнее время, лишь из-за него здесь была, из-за Никипа. Чтобы с ним каждый день встречаться. А так, здешняя жизнь — совсем не по мне. Глядеть с утра до вечера на этих Роз. Одни — хохочут беспрестанно. Другие — капризничают, а свободными ночами плачут. И те и другие. Или пьют. Так что, теперь все решилось в моей судьбе. Меня Тито давно отсюда зовет в город рядом. Там и работа есть и жизнь куда благонравнее.
— Это тот, «надежный»? — дернулась я на знакомое имя.
— Ага. Хороший парень. Он тут… ну, тоже, будто из-за любви.
— Но, к тебе?
— Говорит, что, да. Однако я теперь буду гораздо прозорливее и в обиду себя не дам, — поджала Марит губки. — Ой, монна Зоя, о чем я?
— Даже представить пока не решусь, — заерзала я на кровати.
— А-а, о вашем побеге. Я все устрою. У нас и жалованье, как раз, только вчера было, — скосившись в сторону, уточнила она. — Так что… Монна Зоя, а с письмом то как? Писать его будете?
— Буду, Марит. И… только ты не сильно громко удивляйся… Адресатом в нем — тот же самый, нужный твоей хозяйке, капитан.
— Святая Мадонна!
— Марит, я же просила?
— Монна Зоя, а как же так?
— А вот так, — вздохнув, сцепила я на коленях руки. — Но, это — еще не все. Помнишь, ты мне рассказывала про побег Соттолы?.. Ее помощником он как раз и был. И Монна Фелиса теперь…
— Святые небеса! Матерь…
— Марит. Что же ты так орешь то?
— Я больше не буду, — даже втянула она шею. — Так, а он, этот капитан, он…
— Угу. Мой любимый мужчина. И это на его корабле, «Летунье», меня сначала шандарахнули крюком по лбу, а потом скинули за борт. Я в этом уверена, потому что последним, перед тем, как потерять сознание, видела именно доски палубы. Мокрые, — уточнила зачем-то.