Весну, лето и осень ходит Сергей Борисович по лесам, записывает, что когда произошло. Зимой он изучает свои дневники, составляет фенологический отчет, сдает его в фонды. В отчете, к примеру, отмечено, что акация нынче расцвела 19 мая. Ну и что? Ничего, если взять одно наблюдение. Но если иметь дневники за десять, двадцать, тридцать лет, то им цены нет. Изучение взаимосвязей сезонных явлений позволяет выявить такие природные закономерности, значение которых трудно переоценить.
Но такие дневники, увы, большая редкость. Вести их нельзя никак иначе, как взяв рюкзак, бинокль и фотоаппарат и отправившись в пеший путь по лесам и полям. И еще нельзя не знать травы по именам и птиц по голосам (для чего, говорят, надо иметь даже музыкальный слух). И еще нельзя не любить эти прогулки, эти, казалось бы, пустячные занятия.
Такие люди, увы, тоже большая редкость. Каждый фенолог на учете. И Куклин значится в том списке.
Сергей Борисович останавливается у сухого ствола березы, в дупле которой весной он нечаянно обнаружил гнездо вертишейки. (Птица так называется потому, что ее птенцы по-змеиному вытягивают шеи и вращают головой.) Потом он показывает растущие по логу ивы — низкие кусты ивы розмаринолистной, высокие кусты ивы серой, тонкие деревца ивы пятитычинковой и, наконец, огромные деревья ивы ломкой, склонившиеся над высыхающим прудком, где мы сделали привал.
Еще через полчаса мы спилили гриб-трутовик на березе, примеченной в прошлый раз. Гриб похож на смешного человечка. Он пополнит коллекцию музея. Тут же Сергей Борисович вспоминает, как зимой он вместе с лесником спилил березовый кап. Нарост был так велик, что его еле-еле погрузили на сани. Тот кап теперь выставлен в музее.
Наконец, Сергей Борисович безошибочно приводит меня к березе, рядом с которой растет венерин башмачок — высохший стебелек и несколько мягких увядших листьев.
Зачем так беречь это растеньице? Что оно нам? Пользы от него никакой. Лекарственным оно не признано. Наоборот, сок его изрядно ядовит. Только и всего, что красиво цветет.
Все верно. Венерин башмачок нужно оставить потомкам на всякий случай. А вдруг мы его не разгадали? А вдруг в нем заложены такие свойства, которых нет в других растениях? А вдруг когда-нибудь люди бросятся искать этот цветок и нигде не найдут его? Мы можем творить чудеса и немало их еще сотворим. Но создать вновь венерин башмачок никогда не удастся. Это абсолютно невозможно.
Недалеко от Челябинска чудом сохранилось тридцать стебельков венериного башмачка. Всего тридцать стебельков, охраняемых государством. Их обнаружил Сергей Борисович Куклин, человек, который по четвергам ходит пешком от Челябинска до Кременкуля, выпивает на привале кружку чая из термоса и возвращается обратно. И если вы подумаете, что по четвергам у него не работа, а праздник, то, пожалуй, не ошибетесь. Так оно и есть.
Учитель географии Владимир Константинович Егоров четыре десятилетия учит детей любить свою Родину.
Все начинается с этих слов, которые он говорит ученику в классе:
— На ладонь левой руки положи компас. Определи, куда обращены окна класса, какие предметы здесь расположены от тебя на север, на юг, на запад и восток. Запиши, в каком направлении от школы находятся горы, холм, овраг, низина. Выйдя во двор, определи расположение предметов вокруг. Нарисуй местность.
Потом учитель пойдет с детьми до реки, до леса, до скалы. Потом — поход: утром вышли, вечером вернулись. Потом — первая ночевка у костра…
Все дальше от крыльца родного уводит детей учитель. И дети уже сами рвутся в неизведанную даль, за горизонт. Но каждый раз учитель возвращает их домой, как бы внушая им: прекрасна дорога из дому, но прекраснее дорога домой.
Наконец, он скажет ученику по-учительски просто и торжественно: велика наша Родина, среди необъятных ее просторов есть местность, где ты родился и живешь. Это твой родной край. Чем лучше знает человек свой край, тем больше он его любит.
Учить любви к Родине?
Любовь эта возникает независимо ни от чего, неосознанно. Долго мы живем, даже не подозревая о ней. Наоборот, дома все нам кажется скучным и обыденным. Но первая разлука — и все обнаруживается. Издали мы тоскуем о родине. И эта тоска, может быть, лучшее, что в нас есть.
Даже трудно сказать, что манит в родные края. Проселок за околицей, три тополя вдоль дороги. Травка на берегу, ряска в камышах. Двор, камень у столба для бельевой веревки. Курган, теплый, полынный ветер над ним…