Вайг всегда увлекался насекомыми. Как-то в детстве он, улучив момент, когда мать спала, улизнул из норы. Отыскала она его за четверть мили, ребенок пристально разглядывал гнездо скарабеев. В другой раз, когда мужчины, возвратясь с охоты, принесли с собой несколько живых цикад — каждая чуть не с руку длиной, — Вайг со слезами на глазах умолял оставить ему хотя бы одну (пора, между прочим, была голодная) приручить. Мольбам тогда не вняли и добычу зажарили на ужин.
Так что через пару дней, заметив поутру исчезновение брата, Найл ничуть не удивился. Естественно, искать Вайга следовало возле норы тарантула. Подождав, пока брат скроется из виду, Найл отправился следом. Он догадывался: Вайгу не терпится рассмотреть затворника подробнее. Так оно и оказалось. Укрывшись под кактусом, Найл наблюдал, как брат вначале поднимает заслонку, а затем, улегшись на живот, заглядывает в нору. Найл неслышно подобрался сзади, стараясь, чтобы тень не выдала. Вот он, в какой-нибудь паре метров, зачарованно смотрит в темную пасть логова. Найл неосторожно шевельнулся. Миг — и брат уже на ногах, со вздетым копьем. Увидев Найла, тот облегченно перевел дух.
— Дурень! Разве можно так шутить?
— Извини. А что ты тут делаешь?
Вайг лишь коротко кивнул на дыру. Склонясь над ней, Найл обнаружил, что яйцо лопнуло, а на незащищенном брюхе затворника теперь грузно ворочается крупная черная личинка. Передвигаться ей было непросто: крохотные ножки не выдерживали веса туловища. Вайг из интереса тихонько ткнул личинку пальцем. Маленькие, но крепкие челюсти тотчас вцепились затворнику в брюхо: если она скатится, голодная смерть неминуема. Вайг погладил личинку, та сделала спину дугой и выставила крохотный зачаток жала. Но Вайг упорствовал, и через полчаса личинка стала принимать поглаживание как нечто естественное. Ее больше заботило, как вернее пробуравить толстую ворсистую кожу. Два часа они неотрывно следили за поведением личинки, пока предполуденный зной не погнал их обратно в пещеру. Личинка к тому времени уже продырявила кожу; смотреть, что будет дальше, у Найла не было особого желания. Уходя, Вайг аккуратно задвинул заслонку.
— А вдруг бы оса вернулась, а ты все еще там? Что б ты тогда делал? — спросил у брата Найл.
— Она не вернется.
— Откуда ты знаешь?
— Просто знаю, и все, — коротко ответил Вайг. Он не пытался что-либо объяснять, но интуиция не подводила его никогда.
Неделя за неделей Вайг ежедневно наведывался в нору, проводя там всякий раз по меньшей мере час. Найл составил ему компанию лишь однажды. Вид багровой язвы на брюхе тарантула вызывал отвращение, и мысль о победе над врагом больше не радовала. У него не укладывалось в голове, как Вайгу не надоедает отрезать по кусочкам паучью плоть и скармливать ее ненасытной личинке. Со временем, влезая в нору, Вайг стал задвигать за собой заслонку, оставляя лишь щель в несколько сантиметров (под заслонку подкладывался камень): обнажившиеся внутренности становились приманкой для мух-пустынниц. У этих созданий размером с ноготь имелись кровососущие хоботки и проворные челюсти, способные дочиста обгладывать падаль в считанные часы.
Однажды Вайг возвратился в пещеру, неся на руке осу. Насекомое почти уже достигло взрослых размеров, и вид глянцевитого туловища с желтыми крыльями и длинными грациозными ногами одновременно и завораживал, и настораживал. С первого взгляда становилось заметно, что оса относится к Вайгу с полным доверием. Изумительно: брат переворачивал насекомое на спину и водил ему по брюшку пальцем, оса в ответ обвивалась Вайгу вокруг руки длинными ногами, легонько покусывая палец острыми челюстями. Чутко подрагивало похожее на стилет длинное черное жало. Еще ей нравилось взбираться Вайгу по руке и зарываться в его длинные — по плечи — волосы. Освоясь там, она принималась щекотать ему усиками мочку уха, а Вайг заходился от хохота.
Назавтра отец позволил сопровождать их с Вайгом на охоте — проверить, какой от осы может быть прок. Постепенно они дошли до акаций — тех самых, что виднелись на горизонте, когда семья перебиралась в новое жилище. Вскоре на глаза попалось и то, что искали: сеть серого паука-пустынника. По размерам эти создания уступают тарантулу, будучи не больше полуметра, зато ноги у них в сравнении с туловищем попросту огромны. В углу сети болтался кузнечик, безнадежно увязший в липких шелковистых тенетах. Вайг двинулся вокруг дерева, высматривая паука. Наконец обнаружил: вон он, в развилке, где ствол разделяется на сучья. Вайг кинул камень, за ним второй. Первый рикошетом отлетел от ствола, зато второй угодил точно в цель. Длинноногий, тотчас кинувшись вниз, повис на шелковой нити.