Найл с любопытством наблюдал, как старец, подобрав кулон с разорванной цепочкой, отнес его на ту сторону комнаты и опустил в какой–то цилиндрический предмет – быть может, мусорную корзину – из медной сетки.
– Что ты сделал?
– Обычная мера предосторожности. Судя по прорыву в биофизической мембране, ты был в контакте с какой–то враждебной сущностью. Если этот кулон – ее проводник, электромагнитное поле его нейтрализует.
– Так ты считаешь, это в конечном итоге не было кошмаром?
– Я не могу судить. То первое столкновение могло поразить тебя сильнее, чем ты думаешь.
Он еще не успел договорить, как Найл ощутил, что вызванная аппаратом Бенца эйфория понемногу исходит, как воздух из продырявленного шара.
– Этот ущерб восстановим?
– Бесспорно. В должное время он восполнится сам, затянется, как рубец или легкая рана. Но процесс можно ускорить аппаратом Бенца.
Вторя его словам, матовое стекло осветилось изнутри синим, и электрическое жужжание, набирая высоту, постепенно вышло за пределы слуха. Свечение, на этот раз не такое интенсивное, напоминало по цвету бледно–голубое зимнее небо. Менее насыщены были, соответственно, и ощущения, но головная боль медленно развеивалась, словно на слабом ветру.
И когда жизненная сила капля за каплей начала просачиваться, будто в иссохшую землю, Найл со всей отчетливостью понял, что человек в черной мантии – не наваждение, и что его собственная жизнь теперь находится в опасности.
Когда Найл появился из башни, уже стемнело, и температура опустилась ниже нуля. Звезды в холодном черном небе казались кристаллами белого льда Западный горизонт слабо светился, предвещая восход луны. Подтаявший за день снег превратился в наст, корочка звучно хрупала под ногами. Окна на главном проспекте светились, резкий ветер доносил звуки музыки. Найл всегда с тихой радостью наблюдал освещенные окна, особенно на верхних этажах. В дни рабства люди ютились в подвалах, и свет вменялось гасить сразу с наступлением сумерек. Но теперь Найлом владело нелегкое предчувствие, и казалось, будто люди в освещенных комнатах излишне уязвимы.
Ясно было одно: время работает на убийц. Примерно год назад было посажено дерево, прибившее Скорбо, и среди его корней обнаружился знак мести. Если надо, они могут провести в ожидании еще год, карауля следующую жертву… Тем не менее, дерево не смогло убить Скорбо, и один из мстителей поплатился жизнью, пытаясь устранить оплошность. Получается, оплошности бывают и у них.
В дворцовой парадной за массивной каминной решеткой все так же ярко полыхал огонь. Возле него стоял брат Вайг. Одной рукой он обнимал за талию девицу и что–то с вкрадчивым видом ей нашептывал. Дверь громко хлопнула, и заговорщики поспешно отстранились друг от друга. Девица тотчас стыдливо умчалась на кухню. Найл ее узнал: Нира, самая хорошенькая из кухарок, и почувствовал укол зависти к брату, не за его любовные похождения, а за простоту жизни.
– Как денек, брат, трудный? – веселым голосом спросил Вайг.
– Длинный, – Найл протянул руки к пляшущим языкам огня.
– Устроил бы себе выходной. Ведь ты, понимаешь, правитель.
Шутливый тон Найл воспринял без обиды; он понимал, в каком непростом положении находится брат. Сам Вайг всегда относился к младшему брату с нежной привязанностью, при случае и заступался. А тут вдруг нежданно–негаданно стал братом правителя, без особого рода занятий, кроме разве что фланирования по городу да флирта с красотками. Человек менее приветливый на его месте затаил бы зависть или обиду. Вайг же был для этого слишком благодушен. Но вместе с тем ему приходилось показывать и свою независимость.
Сверху с баллюстрады склонилась Нефтис.
– Подавать на стол, мой господин?
– Давай, – Найлу вспомнилось, что с самого утра во рту не было ни крошки, и в желудке заурчало.
– Ты ел? – спросил он Вайга.
– Ел, но с тобой за компанию приму стаканчик вина.
Уже не один месяц минул с той поры, как братья сидели за столом вместе. У Найла невпроворот было дел, Вайг же, похоже, решительно наверстывал упущенное за все те годы, что изнывал без прекрасного пола. Он и теперь, когда поднимался по лестнице следом за Нефтис, изучающе оглядывая стройные ноги под коротенькой туникой.
В палате Найла в печи потрескивали дрова, и в воздухе стоял запах дерева. Служанка Джарита уже накрывала на низенький столик.
Нефтис указала на продолговатый сверток в мешковине, прислоненный к стене возле двери.
– Это тебе принесли.
– А кто принес, не знаешь?
– Знаю. Надсмотрщик, Дион.