Я же порядком замёрз. Или это была нервная дрожь? Так или иначе, это придало мне наглости.
— Ну же! Я замёрз! — капризно протянул я.
— Что ты сделал с моими Печатями? — наконец пришла в себя Дара. И стала той самой фурией, которой, по сути, и являлась.
— Убрал. Они мне надоели, — для картинности я пожал плечами и откинул прядь волос назад.
— Печать Отрёкшихся невозможно убрать! — зашипела блондинка.
— О! Я знаю точно, невозможное возможно! Сойти с ума, влюбиться так неосторожно. И что-то там ещё. Бард один пел. Слышала?
Дара от злости топнула ногой. От этого движения шубка, накинутая на тонкие плечи, сползла. Дара попыталась её подхватить, не теряя своей грациозности. В результате же усугубила ситуацию и осталась стоять в одном лёгком платьице.
Я покачал головой:
— Свет очей моих, давай закончим этот спектакль! Запускай нас. Тащи ведро чая. И обсудим всё по-семейному у камина. Клянусь, я не буду ревновать тебя к герцогу!
Дара что-то прошипела, подхватила шубу и бросила Диму:
— Запустить.
Я проводил её взглядом и обернулся посмотреть. Нет, не насчёт не обернулась ли она. А как там наши дружочки мёртвые себя чувствуют.
Едва хозяйка ушла, мертвяки пришли в движение. Сначала один — самый сообразительный — двинул ногу вперёд. С каким-то удивлением посмотрел на ногу. Двинул ещё чуть дальше. Перенёс на неё вес тела и притянул вторую. Постоял, оглядываясь, на то место, где он только что был. И то — куда только что встал. Затем проделал ту же самую манипуляцию ещё раз. Его сосед стоял, покачиваясь, и наблюдал за действиями собрата. Второй сосед не наблюдал. Он просто стоял и пялился в одну точку. Дальше, по цепочке, тоже как-то не проявляли признаков движения. Но вот первый прошёл уже два шага. Затем отделился от общей массы ещё на два шага.
— Вы это, открывайте быстрее, — поторопил я мордоворотов. Но те особо не торопились.
— А че? — протянул Бур. — Ну сожрут вас. Подумаешь. Скажем — не успели зайтить!
— Зайтить? — я обернулся и посмотрел тупой деревенщине прямо в душу. — Если ты не понял, Фиоре тебя на кол посадит, через нос кишки вытащит и заставит их сожрать, если не получит меня с Печатями. Ну, так вы шевелитесь?
Бур, видимо, представил всю последовательность и таки потянулся к воротам. Те подались со скрипом. Еле-еле.
В толпе мертвяков уже несколько особо умных поняли, что могут двигаться дальше. И двинулись.
Я не стал дожидаться, пока их станет больше. Или пока они подойдут слишком близко. Схватил Орму и протолкнул в образовавшийся узкий проход. Гостеприимно распахивать ворота передо мной никто не собирался.
Оказавшись в относительной безопасности, Орма выдохнула:
— Он знал!
— Кто? Что? — не понял я.
— Фиоре. Он знал, что если мы вырвемся — не сможем уйти. Поэтому и не кинулся за нами!
— Знал-не знал, какая разница. Пойдём. Может быть, солнечные лучи сожгут этих тварей.
— Не сожгут, — с грустью ответила Орма.
— Завтра видно будет. Пошли в дом. Я замёрз как черт.
Орма согласно кивнула и молча двинулась к дому. Уже возле двери она остановила меня, осторожно взявшись за локоть.
— Спасибо, что не бросил.
Я какое-то время молча смотрел на орку. Потом улыбнулся и подмигнул ей:
— Будешь должна.
Орма фыркнула и ничего не ответила. В приподнятом настроении и полном молчании мы вернулись в домишко Фиоре.
Глава 36
Кровь эльфов. Часть 1
Стоит ли говорить, что после такого неучтивого отношения к хозяину дома, спальню нам не выделили? Вместо этого под конвоем двух конюхов (кстати, кто они на самом деле я так и не узнал), нас сослали в подвал. Как оказалось — там была целая одна камера для неугодных. Сейчас это были мы с Ормой. Зато хотя бы не разделили.
Камера освещалась единственным чадящим факелом на стене. Насколько его хватит — я старался не думать. Высоко-высоко, под потолком, виднелась решётка вентиляции. Я старался думать о том, что солнечные лучи, когда они появятся, смогут пробраться к нам через неё. А ещё сожгут восставших из могил трупиков. И всё как-нибудь образуется. Здесь, под землёй, не слышно было их хрипов и чавканья. И трупная вонь сюда не долетала.
Оказавшись подальше от мертвяков, рабыня постепенно начала приходить в себя. По крайней мере, она начала говорить. Ну, как говорить. Ругаться на своём-родном. Я лишь усмехнулся и не стал отвлекать её от этого важного занятия. Всё-таки каждый приходит в себя, как может. Что же до меня — я был в каком-то отупении. Или оцепенении. Нужно было что-то решать. Придумывать. Предпринимать. Но я всё никак не мог нащупать в себе этот самый переключатель. Чтобы встрепенуться и пойти раскидывать врагов направо и налево. Собственно, а что я мог против толпы зомби, чокнутого эльфа и придурочной тёмной магички?