— А не оплошаю — целый мир! — вырвалось у меня.
Фиоре усмехнулся и развёл руками:
— Такова природа совести. Или — или. Tertium non datur.
— Да-да, третьего не дано, я в курсе, — отмахнулся я.
— О, я смотрю, твоя рабыня обучила тебя языку Гильдии?
Я пожал плечами, оставив вопрос без ответа. Откуда Орма знает латынь, которая тут используется гильдийцами — я понятия не имел. Поэтому и не стал развивать эту тему.
Между тем, Ставрос по соседству начал приходить в себя. Сначала он зашевелился, чем привлёк моё внимание. Потом медленно открыл глаза. Сфокусировался на мне. Перевёл взгляд на Фиоре. И…
Таких ругательств я не слышал ни разу в жизни. В какой-то момент я аж заслушался потоком пожеланий и призывов на бедную голову тёмного эльфа. Но тот стоял и посмеивался, сверху вниз глядя на беспомощного Ставроса.
Когда тот сделал паузу, чтобы набрать в грудь побольше воздуха, Фиоре заговорил.
— А теперь слушай меня, презренный. Всё это время ты отравлял мне жизнь одним фактом своего существования! Я долго не мог найти тебя. Ты — меня. Но, так или иначе, мы встретились сегодня. Чтобы навсегда разойтись! Ты сослужишь мне последнюю службу, приняв в своё тело истинного сына Тьмы! Ты сделаешь…
— Пошёл ты в!.. — перебил Ставрос герцога.
Тот, видимо, не ожидал такого отношения. И молча открывал и закрывал рот несколько мгновений, пока до него не дошло, что его бесцеремонно послали.
— О, ещё как посмотрим! Посмотрим на то, как ты беспрекословно выполняешь всё, что я прикажу! — Фиоре склонился над Ставросом и взял его двумя пальцами за подбородок. — Ты! Сделаешь! Всё! Вывести! — герцог выпрямился и рявкнул в сторону крыльца.
Там началось какое-то движение, а потом из дверей показалось какое-то несуразное кружевное облако. Оно упиралось, брыкалось и визжало, пока дворецкий тащил его на середину двора.
— Саяна! — первым понял, что происходит Ставрос. Он побледнел и судорожно выдохнул.
Кто там ждал прекрасную даму? Получите-распишитесь! Я тяжело выдохнул.
— Вот видишь, мой дорогой брат. Я никогда не ошибаюсь! Я всегда прав! А ты каждый раз, пытаясь доказать обратное, терпишь поражение.
— Отец! — Саяна, обретя равновесие, кинулась к Фиоре. Но тот перехватил её руки и грубо оттолкнул от себя. Саяна не устояла и упала в снег.
— Хватит! Никакой я тебе не отец! Твой отец там, — он махнул в сторону Ставроса. — Можешь запомнить его именно таким. Жалким. Беспомощным. Поверженным!
Саяна переводила ничего не понимающий взгляд с одного эльфа на другого.
— Отпусти её! И я сделаю всё без сопротивления!
— Ты и так сделаешь всё! — недобро усмехнулся Фиоре. — Начинайте! — он махнул конюхам, и те принялись чертить на снегу какие-то символы.
В лучах закатного солнца и быстро подступающих сумерек мне сложно было понять, что именно они калякают.
Саяну оттащили к крыльцу, посадили на ступеньки и усыпили сон-травой после первого же вопля. Испугалась мертвяков? Хотя я вспомнил, как она намекала на подарок Пауля, который прислала ко мне на дуэль. Выходит, всё это время она была в курсе тёмных делишек своего отца? Пусть и так называемого. Ладно, это сейчас не главное. Надо разобраться с Фиоре. А потом уже пусть Ставрос занимается воспитанием дочери, как и положено отцу!
Окончательно стемнело. И дворецкий, охая и вздыхая на каждом шагу, зажёг десятка два факелов. Саяну, которая несколько раз приходила в себя, начинала верещать и рыдать, снова усыпили и отнесли в дом. Наверное, чтобы не отвлекала. Ставрос, едва увидев, что дочь в относительной безопасности, оживился. Начал бормотать что-то на эльфийском. Наверное, на эльфийском. Система не переводила. А я вернулся к созерцанию двора.
В свете живого огня символы на снегу замерцали.
— А это для чего? — не сдержал любопытства я.
Фиоре как-то странно посмотрел на меня. А Ставрос тихо прошептал:
— Маршрутные символы. Ты как мнимый создатель Печати должен это знать. Не давай ему поводов для сомнений!
— Иначе что?
— Он убьёт и тебя.
— Если у него все получится, мы тут все кокнемся. Весь ваш распрекрасный мир. Так что давай придумаем, как это дело завернуть.
Договорить нам не дали. Дим подошёл и отвязал меня, после чего рывком поднял и потянул к крыльцу. Там, кроме Пауля и Фиоре, стояла Дара. Точнее, она стояла под крыльцом, сдерживая голодных мертвяков.
Дим подвёл меня к Отрёкшейся и подбил под колени, отчего я мешком свалился вниз.
— Дарэлла, радость моя, ты же проследишь, чтобы наш юный друг не выкинул ничего?
Фиоре был самоуверен и надменен. Дара склонилась ко мне и посмотрела в глаза.