Я усмехнулся. На что-что, а уж на райские кущи мой мир явно не походил. Чувствую, кое-кого ждёт разочарование.
Дальше шёл поток сожалений на тему бренности, тупости и никчёмности всех, кто не является прекраснейшим лордом Аароном. И, наконец, сожаления на тему утраты своего дневника. Точнее, о невозможности взять этот дневник с собой в новый мир.
Не знаю, каким образом мне давался местный язык. Видимо, это была встроенная опция. Но даже несмотря на то, что с пониманием символов проблем не возникло, содержание явно вызвало вопросы.
Во-первых стало понятно, что этот хмырь с кем-то сговорился и переселился в моё тело. Не спрашивая моего разрешения.
Во-вторых, это тело кто-то, кажется, отравил. И либо я должен помереть в ближайшем времени. Либо все уже прошло и я огурцом.
Только сейчас я обратил внимание на лёгкое головокружение. Точнее, оно-то было с самого начала. Но я это списал на отходняк после трёх банок энергетика.
Видимо, отравление все же имело место быть. Кому это, интересно, Арик светозарный перешёл дорогу? Судя по всему разгребать это придется таки мне. Оставалось понять, кто такой Скоробей. И где найти дневник. Если хозяин этого тела ежедневно предавался самолюбованию, в нем я наверняка найду ответы на многие вопросы.
Я вскочил и, снова запутавшись в этом адском алом бархате, вывалился наружу.
— Ох тыж ё…
Я налетел на что-то большое и монументальное.
Сначала я подумал, что это брат-близнец Халка. Гора зелёных мышц с огромными кулачищами, ножищами-столбами и головой, будто наскоро приделанной сразу к плечам, без намёка не шею.
Верзила медленно развернулся и я увидел пару янтарных глаз, таких же, как у Ормы.
— Простите, хозяин, — тоненький голосок никак не вязался с этой махиной для убийства. — Меня Орма отправила, велела порядок навести. Я думал, вы уже спите в другом месте. Я не хотел вас тревожить.
Стало быть это Гару.
Орк — служанка?
Я всегда думал, что это раса воителей. А тут… Может быть они, как рабы-негры в средние века у нас? Расизм не чужд и этому миру?
Надо будет выяснить при случае.
Божечки, сколько же всего выяснить-то надо, а…
Я вспомнил, что выбрался с одной единственной целью на ближайшие полчаса — найти дневник Аарона.
Этот орк спутал карты и смешал планы.
— Принеси выпить! — я постарался придать лицу самое своё надменное выражение.
— Чего изволите? — пропищал зелёный.
— Чаю! — машинально выдал я. И тут же чуть не хлопнул себя по голове. Ну что за идиот-то такой, а…
Моё негодование оказалось праведным. Орк не смог скрыть своего изумления.
— Но вы же ненавидите чай! — он вытаращил на меня свои янтарные глаза.
И что тут придумать? Вкусы поменялись? С катушек съехал?
— Если ты не понял, это был сарказм! — я постарался сохранить красивую мину при плохой игре. — Неси как обычно! И не задавай больше идиотских вопросов.
Орк потоптался на месте и всё же вышел. Свечей на полу уже не было, как и черепушки. А вот рядом с лужей крови валялась швабра. Неподалёку стояло ведро. Видимо, я помешал орку закончить с уборкой.
Дневник.
Куда бы его спрятал я?
Да никуда. Мне бы и в голову не пришло страдать такой ерундой. Я прям представил, как я встаю с утра, открываю тетрадь на девяносто шесть листов с гоночной машинкой на обложке и вписываю туда:
Девятое ноября.
Ночью послали в космос Андрейку. Сейчас пойду дежурить в столовую.
Позднее.
Отдежурил. Воняю котлетами.
Ещё позднее.
Клеил Аньку. Анька не клеилась.
Лёг спать. Забил на футбол.
От яркости представленного, я не смог сдержать смеха. Правда, вышел он каким-то совсем уж нервным.
Где мог хранить свой дневник махровый хлыщ?
Первым делом я исследовал стол. Все ящики, боковины, столешницу. Простукивал, проглаживал, только что не облизывал. Никаких подозрительных моментов не нашёл и отправился к комоду. Перерыв все четыре ящика, я сумел только убедиться в нездоровых пристрастиях этого лорда. Обилие кружев и шелка настораживало. Хорошо, что лишь на платках и шарфиках. Но всё же.
Я встал посреди комнаты и нахмурился.
А если попробовать так же, как и со светом?
— Акцио, дневник!
Для эффектности я развёл руки в стороны.
За спиной послышался удар. Я обернулся и увидел на столе потёртую кожаную книженцию. Довольно толстую. И, судя по виду, старую.